Любопытно

[silent-gluk]

Чарская в воспоминаниях.

Татьяна Георгиевна Де-Метц. "Дневник":

"Только что вернулась от Кати. Ну, и спорила я с ней! Дело вот в чем: читаем мы «Люда Влассовская» и доходим до места, где выступает шведка — Нора Трахтенберг (И Катя, и я уже раньше читали эту книгу) которая впоследствие выдает начальству одну из своих товарок Марусю, по прозванию Краснушку, провинившуюся тем, что сделала гадость одному учителю, и ее хотят исключить, но сам учитель заступается за нее. Maman грозила еще до ее выдачи сбавить в годовом отметки за поведение всему классу, если не скажут, кто сделал ее. Я и говорю: «фу, противная Нора!» А Катя ее защищает, говоря, что Краснушка подло поступила, что аттестаты 40 человек были бы испорчены дурной отметкой и т. д., но я нахожу, что Нора тоже гадко сделала, выдавая подругу и, зная, что она будет исключена! Ну, вот мы и спорили до самого конца и каждая все таки осталась при своем убеждении! Меня не переубедишь! Не на такую напали!"

Отсюда: vk.com/wall-215751580_1873

По ссылке - фото Татьяны Де-Метц

@темы: ссылки, мнение о книге, Чарская, Люда Влассовская

---

Любовь в произведениях Л.Чарской

[silent-gluk]

В это время, отстав от компании, Валерьян нашептывал Кате:
— Какие y вас прелестные глазки, mademoiselle Katrine в темноте, как две маленькие звездочки они сверкают. Не мудрено, что ваша старшая сестрица завидует вам. Кстати, ваша сестрица совсем забрала вас в руки и смотрит на вас, как на маленькую девочку, которую можно наказывать... Вот вы увидите, когда она узнает, что вы без спроса поехали с нами, то поставит вас в угол, a может быть еще на колени, ха, ха, ха, ха, a может быть и на горох?.. Что вы на это скажете, ха, ха, ха, ха, ха!
Голос Валерьяна звучал обидной насмешкой. Было очевидно, что ему во что бы то ни стало хотелось раздразнить Катю до слез. Ta вспыхнула, как порох, топнула ногой.
— Это неправда! Это ложь! Меня никто не смеет наказывать, я не ребенок, — возмущенным тоном вырвалось из уст девочки.
— Та-та-та-та, — не унимался юнкер, замечая с удовольствием, что слова его упали на плодотворную почву, что ему удалось царапнуть болезненно развитое самолюбие девочки, — та-та-та-та, parlez pour vous, ma petite, a я все-таки утверждаю, что вас поставят в угол, да еще высекут, пожалуй, как провинившуюся деточку...
— Но это уже чересчур! — возмутилась Катя, пытаясь вырвать из рук юнкера свою дрожащую от волнения гнева руку.
— Ха, ха, ха, ха! Вот мы и рассердились! Milles diables, как говорит Дима, — ах, как вы бываете прелестны, когда сердитесь, Катя. Вы не сердитесь, что я называю вас так, но, ведь, мы родственники, и я считаю вас своей милой маленькой сестричкой, и хочу утешить и успокоить вас... Я не дам вас в обиду, крошка... Я вас люблю, как маленькую сестричку.... Разрешите мне поцеловать вас! Что? Вы уклоняетесь? Ну, так я и без спроса вас поцелую... Что за церемонии между близкими родственниками, право! Вздор!
И прежде чем Катя успела отскочить, лицо Валерьяна, от которого пахло противным запахом вина, наклонилось к ней, a его губы старались дотянуться до её пылающей от гнева щеки.
— Как вы смеете! Оставьте меня в покое, я ненавижу вас! — с отвращением и негодованием вырвалось y девочки, — я пожалуюсь Андрюше, я...
Катя не договорила. Слезы обиды и гнева обожгли ей глаза... Она прислонилась к кладбищенскому забору, который они огибали в эту минуту, и закрыла лицо руками. Валерьян растерялся, не зная, что делать, что предпринять.
Остальная часть компании успела уйти далеко вперед. Откуда-то издали уже слышались звонкие голоса барышень, смех Нетти.

Совсем сконфуженный, юноша сделал попытку снова завладеть Катиной рукой.
— Вот спичка-то! Вот фейерверк-то! Ну, и характерец y вас, Катенька. Я думал, что на правах родственника имею право поцеловать вас, как милую, славную девочку, a вы точно ежик... Право — ну, ежик. Фырк! Фырк! Перестаньте же, дайте же мне вашу лапку, будем по-прежнему друзьями, — говорил он вкрадчиво, переминаясь с ноги на ногу.
— Отстаньте от меня! Оставьте! — неожиданно для самой себя, резко крикнула Катя, снова отталкивая руку юноши, — вы мне противны. Да, противны все, все, все!.. И за то, что вино пьете... За то, что чушь всякую несете все время и глупости делаете. Я уже не маленькая, мне скоро минет пятнадцать лет. И я не позволю себя обижать! — Не позволю! — уже кричала теперь громким, плачущим голосом Катя.

Лидия Чарская. Тяжелым путем

Отсюда: vk.com/wall-215751580_1868

@темы: текст, ссылки, Чарская, Тяжелым путем, Цитаты

---

Любопытно

[silent-gluk]

ИСТОРИЯ УДАЧНЫХ ПЕРЕИЗДАНИЙ.
Л.А.Чарская. Смелая жизнь. Подвиги загадочного героя. Историческая повесть. "Детская литература". 1991 г.

Это одна из первых книг Чарской после многих лет забвения в советское время. Фактически книга была ещё запланирована в СССР, анонс о её выходе и небольшой отрывок из повести печатался в "Пионерской правде".

Издание добротное, оно входило в "Историческую библиотеку", где печатались и известные, и забытые писатели: Авенариус, Данилевский, Салиас... Например, тут сохранено полностью оригинальное название с подзаголовком. В последующих переизданиях почти во всех случаях "Подвиги загадочного героя" исчезли.

Иллюстраций Самокиш-Судковской в книге современного издания нет, но есть хорошие новые иллюстрации при каждой главе и перед большими частями. Художник О.Пархаев.

Текст не изменён, полностью как у Чарской. Могу смело его рекомендовать как отличный образец переиздания, может быть скромный на вид, но качественный и даже со вступительной статьёй литературоведа Владимира Приходько, знакомившего в те времена (1991 год) юных читателей с неизвестной им "новой" писательницей.

Если увидите в библиотеке, берите, не пожалеете.


Отсюда: vk.com/wall-215751580_1862

По ссылке - картинка этого издания

@темы: ссылки, библиография, Чарская

---

Любовь в произведениях Л.Чарской

[silent-gluk]

Господи! Горе какое! Нежданное, негаданное... Кто его мог предусмотреть! Не верится как-то... Словно сон тяжелый, жуткий... Император французов Наполеон объявил нам войну. Его армия уже на нашей земле, в России.
Голова кружится от страшных неожиданных новостей. Никса вызвали в полк.
Никогда не забуду нашего прощанья.
Хотели мы венчаться с ним летом, после Петрова дня, но не успели: приданое не было готово.
И вот война... Поход... Отъезд в армию Никса.
Папенька, встревоженный, расстроенный, провожал его, как родного сына. Служили напутственный молебен в большом зале... Кропили святой водой отъезжавшего. Потом вышли все провожать его на крыльцо.
Он подошел ко мне проститься к последней.
— Я ваш на всю жизнь, Дора, — сказал он по-французски, — и в этом мире и в загробном. Помните это.
Я заплакала.

Лидия Чарская. Княжна Дорушка

Отсюда: vk.com/wall-215751580_1857

@темы: текст, ссылки, Чарская, Княжна Дорушка, Цитаты

---

"Помеха"

[silent-gluk]

Лидия Чарская. Помеха.
Рассказ из сборника "Как любят женщины". 1903 год. ОКОНЧАНИЕ.

V.

Гуля умирала...
Отчего умирала Гуля, каким путём явилась её болезнь, — никто не догадывался в доме.
Доктор констатировал тифозную горячку в связи с острым воспалением мозга.
Спасти Гулю было невозможно... Она металась в своей детской постельке и тянулась к небу... Её горячечный бред, её лепет пугали взрослых.
И Рунин, и Ида ни на шаг не отходили от маленькой страдалицы.
Ни одного слова не было произнесено между ними... Они, точно, избегали смотреть в глаза друг друга, боясь встретить в них намеки на тайную радость, прикрытую флёром отчаяния.
Помеха устранялась сама собою...
Судьба распорядилась ими... Они могли не расставаться всю жизнь... Судьба даровала им счастье ценою жизни маленькой девочки, тяжело умиравшей в когтях горячки.
………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………
Гулю хоронили в тот самый час, когда её отец с толпою понятых входил в опустевшую квартирку.
Рыдающая няня, обожавшая свою Гулю, рассказала ему о её кончине.. И тотчас же словно тихий ангел мира осенил своим крылом враждующие стороны... Орудие мести вырвалось из рук... Осиротелый отец разом потерял жену с той минуты, как закрылись мертвые глазки его дочери...
А над Гулиной могилкой поставили памятник, изображающий маленькую девочку, тянущуюся к небу. Под ним было выгравировано только: «Гуля!»

Рассказ целиком - здесь: vk.com/doc146990166_668671223?hash=Mdn8UELIGcj9...

Отсюда: vk.com/wall-215751580_1852

@темы: текст, ссылки, Чарская, Помеха

---

Любовь в произведениях Л.Чарской

[silent-gluk]

— Ты боишься? Бедная Люся, скажи!
— Я ничего в жизни не боюсь рядом с тобою, Этьен, — произнесла я, твердо веря в произнесенные мною слова. Этьен отыскал в темноте мою руку и сжал мои холодные дрожащие пальцы.
— Послушай, Люся, — тем глубоким проникновенным голосом, который я так любила у него, начал он, — я, как это ни странно, доволен, что с нами произошла такого рода неприятная случайность, потому что я смогу теперь перед возможностью, может быть, нового грядущего несчастья, сказать тебе то, что не сказал бы никогда, не решился бы сказать в иное время. Помнишь, Люся, как мы играли в нашу любимую игру в детстве, в капитана и Магду, его невесту? Помнишь, как капитан, желая спасти любимую Магду, жертвовал своею жизнью и смело отдавался в руки индейцев? — То была смешная и трогательная игра. Но я бы сделал то же самое в действительности, я, граф Семён д'Оберн, пожертвовал бы с радостью моей жизнью, чтобы получить возможность спасти мою Магду, я хотел сказать — Люсю, мою маленькую подругу детства. Да я с готовностью пожертвовал бы всей моей жизнью для этой цели! Люся, ты слушаешь меня? ты помнишь как я относился к тебе в годы нашего детства? Мы были так дружны и неразлучны тогда... А потом, позднее еще больше окрепла наша дружба. И вот, судьба снова разлучила нас. Магда рассталась со своим капитаном, чтобы встретиться снова с ним через три года. Но и за время долгой разлуки бывший капитан не на один день не забывал своей Магды. Ее образ ни на час не покидал его. И вот, когда я четыре недели тому назад увидел тебя, Люся... Нет, не то, когда я понял, что ты не забывала меня, когда я нашел вещественное доказательство этому...
— Какое доказательство, Этьен?
— Вот это... Ведь ты не будешь отрицать, что это твой подарок мне, Люся, протяни руку, вот...
Я исполняю его желание и в тот же миг что-то маленькое, сухое, с тихим шелестом касается моих холодных от волнения пальцев.
Быстрая догадка прорезывает мой мозг: "Сухой цветок! Моя белая роза, оставленная мною в комнате Этьена в день его приезда из-за границы!"
— Моя роза! — выражаю я громко подвернувшуюся мне в голову мысль.
— Да, ты угадала, Люся! Это твоя белая роза, твой цветок, который ты подарила мне... Ты, маленькая Люся, а никто другой, — подтвердил он с каким-то новым, значительным тоном.
— Но как же ты мог догадаться, что его подарила тебе именно я? Ведь ни мисс Гаррисон ни Мария не сказали тебе об этом — смущенно пролепетала я.
— Мое сердце сказало мне это, маленькая Люся. Когда я увидел твой милый цветок, оно, мое вещее сердце, — тем же взволнованным голосом произнес Этьен, — забилось так сильно, сильно и сказало мне всем своим небывалым волнением, что капитан всегда любил, любит и будет любить во всю жизнь маленькую Магду и сочтет за величайшее счастье, если она согласится сделаться его женою. От тебя одной зависит сделать меня счастливым, ты видишь, Люся! Ответь же мне, дорогая моя деточка, согласна ли ты протянуть мне руку? Согласна ли пройти со мною вместе весь наш жизненный путь?
В лабиринте по-прежнему было темно и пустынно и царила та же мертвая тишина, но мне почудилось вдруг, что среди густого мрака зажглись яркие, сияющие звезды, что, где-то звучит дивная музыка, не то арфа, не то свирель... Или это сверкали огни в моей душе, в моем сердце, а радостная дивная музыка мелодично смеялась во мне самой? Не знаю, не помню...
Я позабыла все тяжелое, все неприятное в эти минуты, с самой опасностью, включительно, быть заживо погребенной в этом далеко ненадежном лабиринте. Ах, не все ли равно мне было до всего того, что не касалось моего счастья, моего огромного, всю мою душу захлестнувшего счастья с Этьеном, которого я так сильно любила всегда...
Без малейшего колебания протянула я вперед руку... Мои холодные пальцы заметно дрожали, отыскивая в темноте руку Этьена. И крепко сжимая ее, я сказала ему:
— Да, да, на всю жизнь, рука об руку вместе, потому что и я точно так же сильно и крепко люблю тебя, Этьен!..

Лидия Чарская. Люсина жизнь

Отсюда: vk.com/wall-215751580_1851

@темы: текст, Люсина жизнь, ссылки, Чарская, Цитаты

---

"Задушевное слово"

[silent-gluk]

Я читала много книг Чарской, но наибольшее впечатление на меня произвели "Лесовичка" и "Евфимия Старицкая".

Отсюда: vk.com/wall-215751580_1845

@темы: ссылки, мнение о книге, Чарская, Евфимия Старицкая, Задушевное слово, Лесовичка

---

Любовь в произведениях Л.Чарской

[silent-gluk]

"Вот уже месяц, как упразднен холерный барак. Зловещая гостья ушла из города, оставив лишь незначительный хвост за собою — единичные случай, не страшные никому.
С первыми днями нового года "холерные" сестры вернулись домой, в общину и прежняя, общинная жизнь с ее дежурствами в амбулаториях и в бараках, потекла по невозмутимо ровному руслу Нютиного пути.

Она разнообразится только в часы посещений Кручинина, забегающего теперь довольно часто в скромную келейку десятого номера.
И с каждым приходом молодого человека Нюта убеждается все больше и больше, насколько дорог ей этот милый, благородный Коля, как сильно и нежно любит она его...
И сейчас знакомое радостное чувство точно поет в ее сердце. Слушая мягкий задушевный голос молодого врача, встречая его смелые голубые глаза, Нюта испытывает несказанную тихую радость. Он стоит перед нею такой ясный, честный, открытый, такой сильный и бодрый духом и говорит, глядя ей прямо в глаза:
— Я не смею принимать вашей благодарности, Нюта, я исполнил только мой долг... Но если вы уж так великодушны и желаете вознаградить меня во что бы то ни стало, то отплатите мне уж большой отплатой, Нюта. Прошу вас: вы приписываете мне спасение вас от смерти, и я широко пользуюсь этим и прошу награды: жизнь за жизнь... Отдайте мне вашу жизнь, Нюта, отдайте мне самое себя, будьте моей женой... Не на праздную, беззаботную, светскую жизнь зову я вас за собой, не на веселье и суету праздника жизни... Нет, Нюта, мы оба скромные, маленькие жрецы великого храма человеческого благополучия и должны приложить все наше здоровье, весь наш труд, все наши силы и самую жизнь, да, и самую жизнь для утешения стонов, воплей и мук страдающего человечества. Сплетем же ваши молодые жизни в одну, Нюта, чтобы с удвоенной силой бороться против горя человеческих мук. Да, Нюта! Ты, согласна? Согласна откликнуться на мой призыв? Скажи, ответь!

Он ждал ее ответа, впиваясь в лицо девушки загоревшимся взглядом.
— Ну, Нюта, да? Скажите же "да", Нюта!
Его ласкающий голос вливался ей прямо в сердце. В самую душу смотрели его добрые, любящие глаза.
Вся зардевшаяся было от счастья, Нюта подняла трепещущие руки, закрыла ими лицо и тихо, жалобно заплакала совсем по-детски.
— Родная моя! Что с вами? Я обидел вас? — с испугом склонился над вею Кручинин.
— Ах, Коля, Коля! — сквозь слезы лепетала она.— Нельзя этого, нельзя! Я сестра, крестовая сестра, поймите. Я дала обет перед алтарем, великий обет самоотречения. Вы знаете — я посвященная, крестовая сестра, и стыд мне, стыд будет, если я брошу общину. Что скажут сестры? Как взглянут они на меня? Та же Розочка, эта маленькая волшебница, имеющая право более всех нас быть любимой и затаившая между тем здесь, в этих стенах, свою юную красоту Елена, Ольга Павловна, что скажет сестра Бельская, наш общий ангел-хранитель?.. "Вот, — скажет она, — прилетела, повертелась и опять улетела, вышла замуж и горя ей мало..."

— Нет! Ты жестоко ошибаешься, дитятко, не то скажет Бельская, совсем не то, — прозвучал неожиданно над головою Нюты знакомый голос,
Быстро отняв руки от лица, Нюта вспыхнула от смущения, увидев подле знакомую скромную фигурку, и светлые, лучистые глаза.
— Вот что она скажет тебе, старуха Бельская, моя чистая, милая Нюта. Ступай за ним, дитя, — скажет она, — ступай туда, куда он поведет тебя, моя детка. Туда, откуда слышатся стоны и скорбь страждущих людей. И две свои юные силы, вы сольете в одну сильнейшую и положите ее к ногам страдающего человечества... Одна сила — хорошо, две — лучше... Поддерживая один другого, вы будете смело ступать по избранному вами тернистому пути, и легче вам вдвойне будет бороться, легче пробиваться по терниям вашей нелегкой дороги. Подайте же друг другу руки, дети. Протяни ему твою руку, Нюта, и помни одно: не под одним крестом милосердия, не в стенах общины только ты призвана делать добро, сеять по мощь твою людям, родная моя. И свободная, на воле, за этими белыми стенами, ты принесешь не менее необходимой людям помощи милосердием и трудом... А теперь поцелуй меня, моя Нюта. И ты, сыночек, уж не побрезгуй моим крестьянским поцелуем. По-простецки я, по-мужичьи, любя ее, и тебя полюбила... Не взыщи.
И она обняла Кручинина, прильнувшего к ее руке жарким, признательным поцелуем".

Лидия Чарская. Сестра Марина

Отсюда: vk.com/wall-215751580_1841

@темы: текст, ссылки, Чарская, Цитаты, Сестра Марина

---

"Дом шалунов"

[silent-gluk]

В конце сентября в издательстве "Махаон" вышло новое, иллюстрированное издание нашего любимого "Дома шалунов"! Полюбуйтесь на красоту.

Лидия Чарская: Дом шалунов
Художник: Капустина Ольга
Издательство: Махаон, 2023 г.

В книгу одной из самых популярных детских писательниц начала XX века Лидии Чарской вошла повесть «Дом шалунов» – увлекательная история маленького сироты Ники, после долгих мытарств попавшего в школу-пансион, в котором перевоспитывались проказники из богатых семей. Дня не проходило в школе без розыгрышей и забав, порой вовсе не безобидных. Нелегко пришлось сначала Нике, но своей добротой и отзывчивостью мальчик сумел завоевать расположение воспитанников и учителей, а главное – наконец найти свою настоящую семью!

azbooka.ru/books/dom-shalynov


Отсюда: vk.com/wall-215751580_1834

По ссылке - примеры иллюстраций.

@темы: текст, ссылки, библиография, Чарская, иллюстрации, Дом шалунов

---

Любовь в произведениях Л.Чарской

[silent-gluk]

"Нина долго смотрит им вслед. Задумчивая улыбка бродит по ее смуглому лицу. Глаза сосредоточены и серьезны.
Князь Андрей тоже серьезен. Его взор покоится на энергичном, умном лице девушки. Как ему знакомо и дорого оно, это молодое, красивое лицо. Все детство и юность этого светлого, мужественного существа прошли на глазах его, князя Андро. Много раз приходилось ему попадаться на пути Нины, раз даже удалось ему выручить ее из неприятного, тяжкого положения. Каждый шаг ее известен ему, Андро, каждый штрих этой красивой, необыкновенной души. И немудрено, что давно он, Андро уже любит ее всеми силами своего существа. Любит преданно сильно, преклоняясь в душе перед ее энергией, умом и нравственной красотой. Давно-давно мечтает он назвать ее, Нину, своей женою. Но каждый раз при встречах с нею они оба так полны делами, заботами о питомнике, что личная жизнь и ее интересы уходят на второй план.

Сегодня его одиночество, его жизнь без Нины кажется ему особенно невыносимой. И сегодня, едучи из лагеря, князь Андро решил уже в мыслях просить руки любимой девушки, просить ее быть ему подругой и женою.
Сейчас они остались наедине. Дети ушли. Люда тоже. Минута самая подходящая. Одно только слово, одно!
- Кузина Нина, - с волнением звучит голос есаула. - Я должен поговорить с вами...
Она тихо поднимает голову, ласково взглядывает на него.
- Что-нибудь о детях, Андро?.. О Вале? По правде сказать, мальчик этот начинает беспокоить меня. Слишком сильно накидывается он на всевозможные отрасли науки и так же быстро меняет их. Селима легче воспитывать. Еще меня волнует Даня. Девочка эта щедро одарена от природы талантом и тщеславием. Чем больше - ответить затрудняюсь...
- Милая Нина, вы вся для других, вся для вашего питомника. Неужели нет у вас мысли о личном счастье?
Голос Андро дрожит. Глаза ищут взгляда Нины. И вдруг падает и обрывается последнее препятствие. Благоухающая своими ночными цветами красавица-ночь широко раскрывает его душу. Огромное, всеобъемлющее чувство, как яркое божественное солнце сияет в ней.

- Нина, моя светлая отрада, моя сильная, гордая, смелая девушка, я люблю вас, - говорит он смело, сильно, вдохновенно. - Я не молод и не мало перенес горя, но моя душа - это светильник, зажженный вами. Мы знаем хорошо и много лет друг друга. Нина, радость жизни моей, хотите ли вы стать женою Андро Кашидзе?
Слова полетели, унеслись в темноту, к самым звездам, казалось, к голубому карталинскому небу.
И в самую глубину сердца Нины Бек-Израил упали эти слова. Ее лицо меняется, бледнеет. Ее глаза яркими звездами глядят в другие темные, ясные, знакомые, дорогие.

- Князь Андро Кашидзе, друг мой и брат мой, - говорит она сильно, твёрдо. - Я люблю вас, после памяти моих близких, больше всего на земле. Но моя жизнь - сплошная трудная задача дать бедным осиротевшим детям воспитательницу, мать... Если я соединю мою жизнь неразрывно с вашей, Андро, брат мой, единственный и любимый, я должна буду вам и моим собственным будущим детям отдать себя всю. Всю посвятить собственной родной семье. И эти бедные жалкие ребятки отойдут поневоле на второй план, стушуются, поблекнут в моем представлении. Изменится тогда и моя жизненная задача. Нет, Андро, любя меня, не просите меня об этом. Отдадим наши силы на общее светлое дело и останемся братом и сестрою, как прежде, как всегда. Я люблю вас и верю вам, Андро, и горжусь тем, кого люблю.
Последние слова срываются с дрожью. Бледнеет личико Нины. Что-то светлое, как росинки, переливается в глубине её обычно суровых, теперь ласковых глаз.
Князь Андро встает и целует ей руку.
Ни горя, ни упрека нет в его душе.
Разве все это не прекрасно? Разве жертва благородной, великодушной девушки не есть лучшее доказательство ее новой духовной красоты?
Он низко склоняется перед нею.

- До свидания. Благодарю. Я счастлив дружбой такой сестры, как вы, Нина, - говорит он тихо, глядя на нее, потом медленно выходит из кунацкой, спускается вниз с галереи в чинаровую аллею.
У ворот Аршак под уздцы держит его коня.
- Какая чудная ночь, батоно! - говорит он, блестя своими восточными глазами.
- В такую ночь, Аршак, Господь особенно добр к людям, - отвечает князь, вскакивая на седло.
Княжна Нина остается в кунацкой. Её губы улыбаются. а глаза... из глаз катятся алмазные росинки. Едва ли они не первые слёзы.
Она еще так молода. И, кажется, достойна любви. Так грустно расставаться с туманной хотя бы мечтой о счастье. Она любит Андро всеми силами души. Но ее "гнезду", ее милому питомнику должны принадлежать все ее силы. Что значит ее собственное счастье перед великой задачей, возложенной на неё судьбою!
- Будь мужественна, Нина! Будь мужественна! Не забывай: ты названная дочь князя Георгия Джаваха, ты внучка Хаджи-Магомета, прекраснейших из людей! - шепчут ее побледневшие губы.
А слезы все накипают, - непрошеные, тихие слезы, накипают, тают и падают ей на грудь".

Лидия Чарская. Джаваховское гнездо

Отсюда: vk.com/wall-215751580_1829

@темы: текст, ссылки, Чарская, Джаваховское гнездо, Цитаты

---

Любопытно

[silent-gluk]

Светлана Коваленко. Феномен Лидии Чарской
Источник: Чарская Л.А. Записки институтки / Сост. и послесл. С.А.Коваленко. М.: Республика, 1993

Весной 1893 года состоялся очередной выпуск Павловского института благородных девиц в Санкт-Петербурге. Все шло по определенному и не подлежащему переменам, как и сама жизнь в стенах института, регламенту. На другой день после экзаменов лучших везли во дворец для получения медалей из рук государыни Марии Федоровны, под попечительством которой находились Смольный, Екатерининский, Николаевский, Патриотический и Павловский институты. Среди воспитанниц Павловского института была и Лидия Алексеевна Чурилова (1875 -- 1937), вскоре получившая всероссийскую и европейскую известность как Лидия Чарская.

Уже в самом псевдониме, выбранном вчерашней институткой, как бы таился секрет ее будущей популярности. У читающей публики было "на слуху" бальмонтовское -- "чуждый чарам черный челн...". Чарская сразу же стала "чаровницей" юных сердец. И сам эпитет "чарующий" делается непременным в ее повествовании: "чарующий взгляд", "чарующий аромат", "чарующий вечер" и т.п.

По-видимому, и ее талант был необходим в напряженной, взрывоопасной атмосфере предреволюционной эпохи. Ошеломляющий, массовый успех Чарской среди юношества можно сравнить лишь с успехом у публики Александра Вертинского, первого русского шансонье XX века, обращавшего свои песенки к "маленькому человеку" -- страдающему, умеющему любить, исполненному чувства достоинства.

Лидии Чарской удивительно не повезло с критикой, не захотевшей (или не сумевшей) ее понять. Резко критические оценки нарастали как бы пропорционально ее успеху у юных читателей. Феномен Чарской вызывал недоумение.

Журнал "Русская школа" в девятом номере за 1911 год сообщал: "В восьми женских гимназиях (I, II и IV классы) в сочинении, заданном учительницей на тему "Любимая книга", девочки почти единогласно указали произведения Чарской. При анкете, сделанной в одной детской библиотеке, на вопрос, чем не нравится библиотека, было получено в ответ: "Нет книг Чарской".

Один из критиков в статье "За что дети обожают Чарскую", опубликованной в журнале "Новости детской литературы" (1911, февраль, Э 6), писал: "Как мальчики в свое время увлекались до самозабвения Пинкертоном, так девочки "обожали" и до сих пор "обожают" Чарскую. Она является властительницей дум и сердец современного поколения девочек всех возрастов. Все, кому приходится следить за детским чтением, и педагоги, и заведующие библиотеками, и родители, и анкеты, проведенные среди учащихся, единогласно утверждают, что книги Чарской берутся читателями нарасхват и всегда вызывают у детей восторженные отзывы и особое чувство умиления и благодарности..."

Некоторые критики были недовольны тем, что "дети обожают Чарскую". Но ее продолжали "обожать", вопреки всем критическим утверждениям, что это лишь следствие отсутствия "настоящей" детской литературы и что Чарскую читали в основном дети чиновников и мещан, а дети из интеллигентных семей и не читали, и не любили.

В 1912 году К.И.Чуковский опубликовал серию литературных портретов, не только развенчивавших, но и уничтожавших литературных кумиров того времени -- Вербицкую, Арцыбашева, Чарскую. (Критики либерального направления не хотели принимать этих писателей, видели в их произведениях, снискавших большой успех у читателя, проявление дурного вкуса, охранительные тенденции, не способствующие революционному развитию событий в России.) Однако статья Чуковского о Чарской лишь увеличила, как свидетельствуют современники, ее популярность.

Не обошел вниманием Чарскую и Вацлав Воровский, опубликовавший критический этюд "Цыпочка" в августовском номере журнала "Зритель" за 1905 год. Тонкий вкус Воровского позволил ему сквозь ироническое отношение к молодой писательнице увидеть чистоту и обаяние письма бывшей институтки, смело отправившейся в свое литературное плавание. "Когда после окончания института раскрасневшаяся от мороза "Цыпочка" в простенькой, но модной изящной кофточке, в хорошенькой шапочке явилась в редакцию одного иллюстрированного журнала и подала секретарю, уже обрюзгшему пожилому мужчине, свою рукопись, тот сказал ей: "Приходите за ответом через две недели, Цы..." -- он хотел было сказать "Цыпочка", так и пришлось это слово, глядя на нее, маленькую, хорошенькую, свеженькую, но поправился и серьезно добавил: "...сударыня...". С тех пор "Цыпочка" стала настоящей писательницей", -- иронизирует критик. И далее, вольно или невольно, как талантливый прорицатель, вдруг замечает: "...все, о чем так часто говорилось в институте тайно от классных дам и "маман", о чем грезилось в душных дортуарах белыми майскими ночами, когда сон упрямо бежал от молодых глаз, о чем одиноко мечтала семнадцатилетняя девушка, оторванная от остального, незнакомого мира, от шумной, живой и пестрой жизни и заключенная в унылую педагогическую клетку, где все так однообразно и мертво, -- это стало темой ее рассказов".

В.Боровский, можно сказать, первым попытался объяснить, в чем заключена притягательность произведений Чарской для юных читателей. Здесь парадокс. Желая иронией снять значительность темы и проблематики произведений молодой писательницы, он дает часть справедливого ответа на вопрос о причине ее популярности. И действительно, интерес к Чарской во многом объяснялся тем, что она вторгалась в заповедный край чувств, переживаний, мыслей, идеалов институтских затворниц, рассказала не только об их внешней жизни, но и потаенной, недоступной чужому взгляду, от лица одной из девочек в нарочито строгих зеленых камлотовых платьях с белыми передниками -- Люды Влассовской, дочери русского героя, погибшего под Плевной.

Любимый прием Чарской -- прием контраста: богатство и бедность, возвышенно прекрасное и уродливое, жизнь и смерть. По этому же контрасту строилась жизнь институтов, как правило, расположенных в бывших монастырях, хотя воспитанницы жили отнюдь не в кельях, а в просторных дортуарах. Каждый класс, в сорок человек, занимал один общий дортуар с примыкающей к нему умывальней. Для занятий существовали специальные комнаты. Что же касается келий, в каждой из них, именуемой у девочек "селюлькой", стоял рояль, и для занятий музыкой каждая могла выбрать себе комнату. Однако сам факт "кельи" становился для институток неиссякаемым источником преданий о привидениях и страшных случаях из прошлой жизни института, о чем часто вечерами, когда свет в газовых рожках, освещающих дортуары, гасился, девочки рассказывали друг другу. А случалось и проверяли личное мужество, как и честь, высоко ценимые в стенах института. И тогда одна из девочек отправлялась ночью на встречу с "привидением", что обычно служило поводом для различного рода происшествий и недоразумений.

Что же касается контрастов, или, по замечанию критики, "трафаретов", то пространство между ними заполнено событиями и страстями, протекающими в институтских стенах и в сердцах девочек, действительно оторванных от дома (лишь у немногих есть в Петербурге родные), хорошо понимающих, что институт и есть их дом, а подруги -- сверстницы и старшеклассницы, которых принято "обожать", -- и есть их семья на долгие годы. А в доме как в доме -- свои радости и огорчения, взаимопонимание и ссоры, обращение к начальнице-княгине, кавалерственной даме со словом "маман".

В светлые праздники Рождества Христова и Пасхи из покоев "маман" в институтский зал сносились ковры, зеркала, из царских оранжерей привозились экзотические растения, накрывались столы, подавались жареные поросята, дичь, сладости, фрукты, различные морсы. Шло веселье с танцами, для которых специально приглашали кадетов, институтки музицировали, читали стихи, участвовали в драматических действах, а между праздниками тянулись будни со строгим распорядком дня, нарочито грубой пищей, постами и говением. При таком распорядке жизни особенно запоминается бурное горе девочек по поводу смерти подруги или восторг в связи с посещением института августейшей четой.

В институте нет расслоения на более и менее родовитых, богатых и бедных, каждая воспитанница получает строго по личным заслугам. Однако высоко почитается семейная честь, родовая доблесть. Сама "маман", подчеркнуто ровная со всеми, в равной мере строгая и доброжелательная, представляя Люду Влассовскую, непременно упоминает, что она дочь героя, погибшего под Плевной.

Чувство гордости за Россию живет в сердце Люды. И потому так важен для нее разговор с императором, посетившим скарлатинный карантин в институтском лазарете, так сказать, "инкогнито", под видом свитского генерала, чтобы не смущать выздоравливающих девочек.

"-- Твое имя, девочка? -- спросил он...

-- Влассовская! -- отвечала я тихо.

-- Славное имя славного героя! -- ответил он раздумчиво. -- Твой отец был убит под Плевной?

-- Да, генерал.

-- Заслуга его России незаменима... Государь хорошо помнит твоего отца, дитя; я знал его тоже и рад познакомиться с его дочерью..."

Посещение в один из праздников государем и государыней института, приглашение воспитанниц петербургских институтов на утренник во дворец, прием во дворце по поводу вручения выпускницам медалей описаны Чарской "с натуры", живо и точно, с деталями, передающими атмосферу времени, волнение девочек.

Подруга Люды юная княжна Нина Джаваха, которую любимец институток батюшка Филимон называет "чужестраночкой", возражая ему, говорит: "Я, батюшка, русская". Нина горда тем, что ее отец, князь Георгий Джаваха, -- русский генерал.

Род князей Джаваха -- один из древнейших в Грузии, знатен и богат князь Георгий Джаваха, и его дочь Нина никому не уступает первенства. "Я княжна Джаваха, я должна хорошо учиться", -- говорит девочка с высоко развитым чувством национального и сословного достоинства и с той же гордостью рассказывает, что ее покойная мама была простой лезгинкой, что "папа взял ее прямо из аула". Естественно, из самой жизни вырастала историческая общность народов Российского государства, закрепляясь в сознании институток как повседневная данность.

Маленькая Нина, лишь год проучившаяся в институте, объединяет многих персонажей Чарской как светлое и идеальное начало, хотя это вполне земная девочка, не по годам серьезная и по-детски озорная.

Семье Джаваха посвящено несколько повестей Чарской: "Княжна Джаваха" (1903), "Вторая Нина" (1909), "Джаваховское гнездо" (1912). Кроме того, память о рано умершей грузинской княжне снова и снова возникает в других произведениях Чарской.

Традиционная для русской литературы тема Кавказа привлекает Чарскую и экзотикой, и красотой величественной природы, и свободолюбивыми романтическими характерами. В поле ее внимания Грузия, давно связавшая свою судьбу с Россией, и Дагестан, еще дымящийся после тридцатилетней войны и поражения Шамиля. События показаны через повседневную жизнь людей разных национальностей, на скрещении судеб и дорог русских, армян, лезгин, аварцев. Законы кавказской чести, гостеприимства, куначество отнюдь не снимают сложности межнациональных отношений, не всегда идиллически разрешаются конфликты, но все-таки добро побеждает зло.

Едва не гибнет от кинжала лезгинки Люда Влассовская, заброшенная в пору своего гувернерства в дальний аул с миссией милосердия. "Я хочу, чтобы русская девушка помогла Израилу, и я верю, волею Аллаха она поможет ему, потому что вижу печать Аллаха на ее челе, -- обращается к Люде с просьбой выходить тяжело больного горца старый бек Хаджи-Магомет. -- Аллах один у магометан и русских, и велика сила Его во всякое время".

Чарская не скрывает, что далеко не всех выпускниц института ждет легкая жизнь. В большинстве это девочки-сироты из обедневших дворянских семей, им предстоит служить в чужих семьях, растить чужих детей, а для этого нужны и сила воли, и душевная щедрость. Умница и красавица Люда Влассовская, круглая сирота, обретает смысл жизни в воспитании детей-сирот джаваховского гнезда. И ее главная воспитанница, "вторая Нина", нареченная княжна Джаваха, обладающая огромным богатством, добровольно выбирает себе судьбу Людмилы Влассовской -- служение людям, посвящает себя врачеванию телесных и душевных ран, собирает под кров джаваховского дома детей, оставшихся без родителей. В ее "питомнике" находят приют русские, грузины, дагестанцы, окруженные любовью и заботой.

Дети в произведениях Чарской такие же разные, как и в жизни, -- шалуны и смирные, живые как ртуть и увальни, злые, а точнее, обозленные и добрые, но неизменно отзывчивые на сердечность и ласку. Даже испорченные воспитанием, жизненными обстоятельствами, они безошибочно, как и наши "братья меньшие", чувствуют доброго человека, их нельзя обмануть внешней приветливостью. Ребенок интуитивно догадывается, добро или зло скрывается за поступком и словом взрослого.

Одновременно с "институтской" темой в творчестве Чарской развивается историческая тема. Она известна как автор исторических повестей "Паж цесаревны", "Грозная дружина", "Царский гнев", "Евфимия Старицкая", "Так велела царица", "Газават". Увлеченность отечественной историей позволила Чарской запечатлеть некоторые из ее страниц в ярких картинах, живых и непосредственных образах. Думается, что в осмыслении исторической темы ей ближе других А.К.Толстой, автор "Князя Серебряного".

Занимательность сюжета, сложные и рискованные ситуации на грани жизни и смерти, хорошая русская речь и повышенная эмоциональность создают атмосферу очарованного мира исторических повестей Лидии Чарской. Случается, ею в угоду занимательности сюжета нарушается правда факта, что, однако, в целом не нарушает правды истории.

Особенно интересны с точки зрения выбора исторических персонажей и значительности событий повести "Смелая жизнь" (о героине Отечественной войны 1812 года кавалерист-девице Н.А.Дуровой) и "Газават" (о борьбе Чечни и Дагестана за национальную независимость под водительством Шамиля).

Интерес к личности первой женщины -- офицера русской армии сопровождал Надежду Андреевну Дурову при жизни и не ослабевает в наши дни. Ей посвящено несколько литературных произведений -- роман "Двенадцатый год" (1885) Д.Л.Мордовцева, повесть Я.С.Рыкачева "Надежда Дурова" (1942), пьеса А.К.Гладкова "Давным-давно" (1942), по ее мотивам был позже поставлен популярный художественный фильм "Гусарская баллада". В ряду этих произведений и повесть Чарской "Смелая жизнь", написанная для юношества, прославляющая романтику подвига и славу русского воинства.

После 1917 года Чарскую не печатали. Книги ее были изъяты "из библиотек, читален и книжного рынка". Сегодня ни в одной из библиотек России нет полной коллекции книг Чарской.

Чарская была предана гражданской анафеме, читать ее не только не рекомендовалось, но и запрещалось. Наиболее обидными для девочки в нашей школе надолго стали слова: "Ты похожа на институтку из книг Чарской". Однако мало кому доводилось прочесть хотя бы одну из этих "вредных" книг, узнать, чем же так плохи институтки. Те же, кому все-таки попадали в руки красивые книги в синевато-голубых или красных переплетах, с множеством иллюстраций, чаще всего изображавших этих самых институток -- девочек с косами, в длинных форменных платьях с пелеринами и белых фартуках, переносились в таинственный мир, совершенно не похожий на тот, в котором они сами живут. А дальше уже неудержимо хотелось найти и прочесть еще хотя бы одну из этих книг. Случилось, что находили, тайно читали и учились добру, чувству товарищества, сопереживанию чужого горя.

Что же касается шалостей и проказ, порой вовсе не безобидных, хотя виновницам грозили позорные для института наказания -- стоять за трапезой без шнурка для волос и фартука, и даже исключение, то ведь во всех школах и во все времена существовали как проказы, так и наказания. Персонажи Чарской, наделенные острым чувством справедливости, обычно раскаивались в содеянном, за что и обвинялись критикой в сентиментальности. Едва ли можно всерьез говорить и о "непедагогичности" повестей, в которых девочки, как правило, "обожают" одних преподавателей и "ненавидят" других. Однако нельзя не признать, что "обожаются" добрые и сердечные учителя и классные дамы, а презираются злые и придирчивые.

Из среды этих девочек-институток, отторгнутых от дома и сбившихся в свою институтскую стайку, сентиментальных и отчаянных, вышла не только детская писательница Лидия Чарская, но и исторический романист Ольга Форш, выпускница Московского сиротского института.

Само определение, название или термин "институтка", получивший уничижительный смысл, сегодня нуждается в пересмотре, в возвращении ему изначального содержания, соответствующего реальности. Выпускница института благородных девиц знала немецкий, французский или английский, музицировала, обладала известной суммой познаний в медицине, могла в любом обществе служить эталоном хорошего тона и воспитания. Многие из них ушли в первую мировую войну на фронт сестрами милосердия.

Лидия Чарская была труженицей, она много сил отдала литературному ремеслу: писала увлекательные повести из жизни институток, исторические повести, стихи и стихотворные драмы, рассказы для самых маленьких ("Сказки голубой феи"). И все же институт -- самая любимая тема Чарской, которая, по-видимому, до конца так и осталась институткой со всем своеобразием этого типа российской жизни конца прошлого -- начала нынешнего века.

"Дама она как дама и, может быть, пречудесная женщина -- добрая, щедрая, хорошо воспитанная. Кстати, Вольф нещадно эксплуатировал ее, платил гроши..." -- вспоминал о Чарской уже в советские годы один из петербургских библиофилов -- Л.Борисов, возвращаясь к "секрету" ее небывалой популярности у юного читателя. А ведь вольфовский читатель имел или, во всяком случае, мог иметь хороший вкус. Достаточно напомнить, что из книжного товарищества Вольфа впервые пришли к российским детям переводы Жюля Верна, Фенимора Купера, Бичер-Стоу, Свифта, сказки Гауфа, Шарля Перро, гетевские сказки "Рейнике-лиса" и другие произведения для детей, составившие целую "Золотую библиотеку". Притягательность Чарской была не менее сильной, нежели притягательность этих великих имен. Она как-то вписывалась в их круг если не сама по себе, то в соответствии с запросами и вкусами читателя.

Светлана Коваленко

Отсюда: vk.com/@allcharskaya-svetlana-kovalenko-fenomen...

@темы: Царский гнев, Смелая жизнь, статьи, Паж цесаревны, ссылки, мнение о книге, Газават, Чарская, Вторая Нина, Джаваховское гнездо, Грозная дружина, Евфимия Старицкая, Так велела царица, Княжна Джаваха, Сказки голубой феи

---

Любовь в произведениях Л.Чарской

[silent-gluk]

Месяца два спустя, совсем уже выздоровевшая Лика венчалась с князем Всеволодом Гариным.
Богатырь Сила Романович и Толя были шаферами у невесты.
Лика убедила мать не делать роскошной свадьбы. Она упросила князя, ассигнованные на свадебные торжества деньги пожертвовать на питомник.

Приглашенных было немного: семья Карских, тетя Зина, Рен с мужем, баронесса Циммерванд, Сила с сестрой и больше никого. Таково было желание жениха и невесты. Тотчас после венчания решено было поехать в Нескучное, которое князь купил у Марии Александровны, и где они с Ликой решили устроить богадельню и больницу для бедняков. Тетя Зина и Хана должны были сопутствовать им туда.

"Да, да, в Нескучное... И не на лето, только а навсегда, как в детстве и мечтала я жить среди бедняков, — мысленно говорила себе Лика. — Вот где смысл жизни ее, где ее заветные идеалы! Вот оно ее счастье, неизменное счастье! Благо тетю Зину удалось уговорить Лике остаться теперь вместе с ними навсегда в России. — Добрая, милая тетя, она только и мечтает видеть довольной, и счастливой свою Лику. И как чудесно сделал князь, купив Нескучное. Сколько им всем предстоит теперь там дела и труда! Любимого труда!"

Когда кончился свадебный обряд и новобрачные прошли на амвон слушать напутственный молебен. Лика взглянула на мужа... Да именно он, а никто иной не мог бы так подойти душой к ее Ликиной душе. И как она благодарна за это! Пока она болела, пока лежала при смерти, он целыми днями и ночами простаивал у ее дверей, полный ужаса и скорби за нее. И каким счастьем сияло его лицо когда она стала поправляться! Он так неисчерпаемо добр и предупредителен к ней, Лике, к ее малейшим желаниям!
— Да, да, такого именно спутника жизни надо было ей, душевного, отзывчивого к нуждам других, чуткого и доброго, доброго без конца. Как они будут работать все вместе!

Лидия Чарская. Особенная. Повесть для молодых девушек


Отсюда: vk.com/wall-215751580_1822

@темы: текст, ссылки, Особенная, Чарская, Цитаты

---

Любопытно

[silent-gluk]

А вообще, существует ли где-нибудь удобная таблица, чтобы быстро и безболезненно отличать "вариант ПСС" от "нормального"?.. А то Чарскую сейчас публикуют, но кто ж знает, какие варианты издатели берут...

А если нет - может, давайте коллективно составим?..

@темы: вопрос, сравнение, Чарская

---

Любовь в произведениях Л.Чарской

[silent-gluk]

Кодынцев ужасно обрадовался "свободе" Валентины. Теперь он мог без помехи проводить целые вечера с любимою девушкой.

Правда Валентина теперь больше, чем когда-либо отдастся театру, будет штудировать роли, но он не послужит ей помехой в этом деле, постарается даже помочь, чем может, хотя бы проверять ее по репликам, послушать ее читку, подать совет! О! Он так чуток ко всему, что касается Вали, его Вали! И эта чуткость поможет ему быть ей необходимым.

Что же касается самой Валентины, то она была особенно оживлена сегодня. К вечернему чаю пришли два медика, товарищи Павлука, и Сонечка Гриневич, подруга Лели, маленькая быстроглазая блондиночка, с миловидным личиком и удивительно тонким, но симпатичным голоском.
Играли в фанты, в веревочку, в свои соседи. Потом Леля села за разбитое пианино, купленное еще при бабушке, и по слуху сыграла модное "pas d'Espagne", в то время, как Сонечка, при помощи Грани, учила этому танцу трех медиков, чрезвычайно похожих по ловкости на медвежат. И все хохотали до упаду.

А Валентина с Кодынцевым тихо разговаривали между собою.
- Валя! Валя! - говорил Владимир Владимирович. - Скажи мне еще раз, что ты любишь меня! Я так дорожу этим!
- Да, я люблю тебя, - отвечала Валентина. - Я люблю тебя, Володя, так хорошо, тепло и радостно люблю. Я знаю, я странная, я "не будничная", говорил про меня покойный папа, - уже в детстве я была не будничною, Володя. Меня пленяют блеск, шум, слава или богатство, огромное богатство... Мне хочется видеть все, узнать все! Постичь всю роскошь! Меня это манит, как огонь - мотылька. И какое счастье, что этого нет, что нет у меня этой роскоши. Я не была бы тогда такою, как теперь. Я гордая была бы, пожалуй, как Вакулин. Ведь, я очень, очень тщеславная и люблю, когда мною любуются, меня хвалят...

Лидия Чарская. Семья Лоранских (Не в деньгах счастье)

Отсюда: vk.com/wall-215751580_1817

@темы: текст, ссылки, Не в деньгах счастье, Чарская, Семья Лоранских, Цитаты

---

"Помеха"

[silent-gluk]

Лидия Чарская. Помеха.
Рассказ из сборника "Как любят женщины". 1903 год. ПРОДОЛЖЕНИЕ.

IV.

Но Гуля не плакала...
Её не охватило даже чувство обиды за слова дяди Вовы.
Нет...
Он был прав, тысячу раз прав, считая её помехой своему счастью. Это было вполне верно и справедливо по собственной её, Гули, детской философии.

Умри она тогда, и некого было бы делить между собою её отцу и матери...

Умри она — и не страдали бы те, которые ей были так дороги и милы.

На дядю Вову она не обиделась ни на секунду, потому что любила его больше всего в мире, наравне с мамой. Да и обижаться было не на что. Он прав.

Да, он прав потому, что она, Гуля, — помеха, которую нельзя устранить...

Но почему нельзя?

Разве она не слабенькая, худенькая девочка «на ладан дышащая», по убеждению няни? Разве много ей нужно, чтобы заболеть? Вот насиделась она здесь на подоконнике целый вечер, вот и готово. Заболеет, умрёт, закопают её в могилку, и не будет никакой помехи к счастью её любимых. А если приоткрыть форточку и чуточку подышать морозным январским воздухом, то уже наверное она схватит возвратную скарлатину, которой так строго наказывал остерегаться доктор.
А как сладко умирать за тех, кого любишь! Гуля только еще в первом классе гимназии, но она жадно и много читала за свою коротенькую жизнь.
Да и дядя Вова рассказывал ей много-много в свободное время о великих самопожертвованиях героев всемирной истории.
И эти герои— и Деций Муц, и Муций Сцевола - сделались кумирами Гули.
О, с каким восторгом дала бы сжечь экзальтированная девочка свои обе руки— ни правую, и левую, — чтобы только вернуть покой и счастье её близким!

Ведь, умирали же за веру древние мученицы христианства!.. Почему же она не может пожертвовать жизнью за маму и дядю Вову?

Разве святая мученица Любовь была не одного возраста с нею, Гулей? а как смело и твердо пошла она под секиру палача!
И разве уж так страшно умирать?
Смерть — удар, мгновенье, за которым следует чудесное переселение в светлый мир ангелов и Бога.
Гуля твердо верит, что все добрые дети попадают на небо к Боженьке. И она — добрая, значит, попадёт и она. Ею не нахвалятся и дома, и в гимназии. Она никогда не сердится, никогда не капризничает... И потом — если она умрёт за маму - все её невольные грехи простятся ей... За маму, которую она обожает, для которой хотела бы сделать что-нибудь особенное, великое, геройское, чем бы доказала свою беспредельную любовь к ней!
После каждой утренней и вечерней молитвы Гуля еще долго молится «от себя», т. е., попросту, своими словами просит у Господа здоровья и благополучия тем кого любит.
И тогда её худенькие пальчики обеих рук сцепляются так крепко, что слышится хруст нежных суставов, а глаза наполняются чистыми детскими слезами, навеянными экстазом молитвы...
Теперь ей больше чем когда-либо хочется молиться и просить доброго Боженьку взять её к Себе на небо, для блага мамы и дяди Вовы.
И она поднялась на окоченевшие коленки и вскинула головку к небу, с которого теперь смотрели на нее большие ласковые звёзды, похожие на глаза ангелов.
Тонкая, холодная струйка морозного воздуха, потянувшаяся от форточки отрезвила девочку.
И вдруг всё до ясности легко и просто показалось Гуле.. И Муций Сцевола, сжигающий на костре свою правую руку, и Деций Муц Старший, вонзающий в свою мужественную грудь неприятельские копья, — оба они не казались ей уже такими героями, достойными славы... Они сделали так потому что не могли сделать иначе... потому что так было нужно... Таков был их долг! И юная мученица Любовь умирала во имя христианского долга за веру и своего Спасителя.

А умереть за маму и дядю Вову, надышавшись январского студёного воздуха, не есть ли долг её, Гули?

И, не отдавая себе отчета, девочка поднялась на цыпочки и протянула руку.

Минута — и первая половина форточки поддалась её слабым пальчикам. Тогда она просунула захолодевшую ручонку в промежуток двух рам и надавила задвижку наружной дверцы. Но форточка, примерзшая к раме, подалась только после нескольких усилий ребенка и волна морозного воздуха охватила Гулю.
С минуту она не чувствовала холода и, широко раскрыв ротик, вдохнула в себя несколько глотков морозного эфира, пропитанного мелкой едва уловимой снеговой пылью.
Но вдруг она вздрогнула, вспомнив, что дверь в комнату мамы могла быть не плотно закрытой и таким образом она подвергает простуде и маму, и дядю Вову.
Быстро скользнула Гуля с подоконника и, перебирая закоченевшими ножонками, подкралась к двери. Слава Богу, дверь оказалась плотно закрытой. За нею слышалось подавленное рыдание. Осторожно опустила Гуля тяжелую портьеру и почти бегом вернулась к форточке.
Теперь она уже вдохнула несколько раз подряд, правильно и глубоко, как учил её дышать доктор, выслушивавший во время скарлатины её больную грудку.
Сильный озноб сразу до костей прохватил Гулю. Точно колючие иглы забегали по её закоченевшему тельцу. Батистовая рубашонка парусила и сделалась твердой, как ледяная кора.
Гуля дышала все глубже и глубже, не отрывая глаз от ярких, ласковых звёзд, ободряющих её, как казалось девочке, из их темной дали.
Когда она уже перестала ощущать свои закоченевшие члены и колющие иглы, пробегающие по телу, Гуля решила, что довольно, захлопнула фортку и с трудом спустилась с подоконника.

Едва держась на закоченевших ножонках, беспрестанно хватаясь за попадающуюся ей на пути мебель, побрела она в свою комнатку и, добравшись до постельки, упала на нее почти без признаков жизни.

(окончание следует)

Отсюда: vk.com/wall-215751580_1814

@темы: текст, ссылки, Чарская, Помеха

---

Любовь в произведениях Л.Чарской

[silent-gluk]

Хорошо пела Неточка, и все присутствующие невольно замерли, поддаваясь обаянию этих сочных, мелодичных звуков. Точно поднялась мягкая лазоревая волна и покатила в безбрежное море... Точно засвистал соловушка в дубовой чаще, и песнь его нежной свирелью зазвенела под мохнатыми кущами деревьев... И, как бы звонкий лесной ручеек откликнулся ему в чаще. Сапфировой водной, серебристой соловьиной трелью и звоном лесного ручья разливалась несложная песенка Неты. И под звуки песни красивое одухотворенное лицо Дмитрия Львовича приблизилось к Нике.
— Я придумал... Я нашел способ устроить вашу Тайну и выручить всех вас из беды, — услышала его голос Ника.
— Как? Что? Но как же? Как же?
— Да очень просто, — улыбаясь, произнес доктор, — пока не вернется из-за границы ваш барон, я продержу девочку у себя. Правда, квартирка у меня малюсенькая при госпитале, но, авось, места хватит. А денщик мой, Иван, славный парень и будет не худшей нянькой для вашей Тайночки, нежели ваш, как его... Бисмарк.

— О, какой вы милый, доктор, и как я вас за это люблю! — вырвалось бессознательно из уст Ники, — и как вам отплатить за все это, уж и не знаю сама.
— А я научу...
— Научите, пожалуйста.
— Стало быть, вы находите, что я достоин награды? — тонко улыбнулся Дмитрий Львович.
— Конечно! Конечно!
— В таком случае, разрешите мне приехать к вам в вашу далекую Манчжурию и сказать вашим родителям: "вот девушка, сердце которой — сокровище, и оберегать его от ударов судьбы почел бы за счастье каждый, а я больше, нежели кто-либо другой"?
Но для этого надо, чтобы и это чуткое милое сердечко забилось сильнее для меня. Я буду терпелив. Я буду ждать. И дайте мне слово, Ника Николаевна, если вам понадобится верный друг и защитник, любящее, преданное сердце, вы позовете Дмитрия Калинина.

Голос Дмитрия Львовича упал до шепота. Полны любви и ласки были сейчас его открытые честные глаза. В уголке у рояля их никто не слышал. Нета пела. Все присутствующие были поглощены ее пением. Даже Вовка и Золотая рыбка оставили на время свои торты и обратились в слух.
Сердце Ники билось сильно и неровно. Ей, считавшейся еще ребенком, девочкой, в ее юные шестнадцать лет, открыл свою душу этот сильный, честный, благородный человек, брат любимой Зои Львовны, принесший все свои силы на алтарь человечества. Под звуки пения Неты, он шептал ей о том, как он узнал от сестры о их бедной сиротке Таиточке, как тронуло его ее, Никина, доброта и как он сам себе сказал:
"Вот та, которую ждет мое сердце, та, которую я с первых лет юности бессознательно предчувствовал и любил".

— Я не требую, — говорил он, — чтобы вы теперь же, по выходе из стен учебного заведения, дали слово соединить вашу жизнь с моей, но когда-нибудь... Когда я докажу свою преданность на деле, когда вы больше узнаете меня...
О, как забилось сердце Ники, как, бурно заколотилось оно в груди при этих словах. Умное честное лицо Калинина дышало глубоким чувством. Открытые, смелые глаза впивались ей в душу.
— Вы мне очень нравитесь, — смущенно пролепетала Ника, — и я уверена, что сильно и крепко могу привязаться к вам. Вы такой честный, благородный, нравственно красивый... Зоя Львовна рассказывала мне столько хорошего о вас... Каждая девушка только гордилась бы стать вашей женой. Но... Но я еще так мало знаю жизнь... Я такая глупая... Ведь у меня одни шалости в голове, детские проказы... Какая же из меня выйдет жена?!
— Я не тороплю вас, Ника, но когда-нибудь потом... Вы позовете меня?
— О, да, да! Ведь вы же лучший из людей, которых я встречала! — вырвалось из груди Ники так искренно и непроизвольно, что Дмитрий Львович не мог не наклониться и не поцеловать маленькую ручку, протянувшуюся к его сильной энергичной руке.

Лидия Чарская. Т-а и-та (Тайна института)

Отсюда: vk.com/wall-215751580_1809

А вот где бы найти правильный текст "Т-а и-та"? А то у меня только ПСС. И как его отличить...

@темы: текст, ссылки, вопрос, Чарская, Т-а и-та, ПСС, Цитаты

---

Героини Чарской

[silent-gluk]

Героини Чарской: Нора Трахтенберг ("Люда Влассовская")

"...Я понимаю месть, понимаю и признаю закон древних "око за око"... Но пусть эта месть будет достойна и благородна! А тут... Натыкать булавок в стул учителя!"

Отсюда: vk.com/wall-215751580_1802

@темы: текст, ссылки, Чарская, Люда Влассовская, Цитаты

---

Любопытно

[silent-gluk]

ОСЕННЯЯ МЕЛОДИЯ.
Стихотворение Л. А. ЧАРСКОЙ.


Снова осень настала... Осыпался сад...
Обнаженные клены его сторожат.
И шуршит под ногами сухая листва,
Все лепечет чуть слышно слова — не слова:
Шепчет сказку о жизни короткой своей.
Вторит тихо листве из-за рощи ручей...
Потемнел, зарябился застывший родник,
Пожелтелый у берега дремлет тростник,
Липы полны тревоги, вороны кричат...
Лишь мохнатые ели пугливо молчат,
Я иду по опушке... Чуть ропщет река...
Глухо-глухо в душе закипает тоска —
О минувшем приволье, о лете былом,
О цветущих полях, о ручье голубом,
Обо всем, обо всем, чего больше уж нет,
Чему сердцем тоскующим шлется привет...
К золотому лучу, к молодым небесам,
И к роскошным, тенистым, зеленым лесам,
И к лиловым фиалкам, что жили весной,
Рвется снова душа лучезарной мечтой.

«Задушевное слово для старшего возраста». 1911 год


Отсюда: vk.com/wall-215751580_1800

@темы: текст, Стихотворения, ссылки, библиография, Чарская

---

Любопытно

[silent-gluk]

В прошлом году исполнилось 120 лет с момента выхода первой книги Лидии Чарской для подростков. Это - "Записки институтки" (1902).

В наше время это одна из самых часто переиздаваемых книг писательницы. Первое переиздание состоялось в 1991 году с предисловием-рассказом о Чарской знаменитой исследовательницы детского чтения Е.О.Путиловой. Позже книга почему-то переиздаётся под разными названиями: "Соперницы", "Под сенью старого сада", "Павловские затворницы". К названию добавляли зачем-то разъясняющие подписи - "Честный рассказ о самой себе". Или неожиданно печатали в серии "Романтика 19 века". Сейчас у повести появились иллюстрации современных художников, книгу объединяют в сборники: уместно с повестью "Княжна Джаваха" или совсем неуместно - с "Дикарём" (!).

Но больше всего комментариев, отзывов и откликов в наши дни именно на неё - повесть о маленьких ученицах института благородных девиц, о настоящей дружбе. И мы её по-прежнему любим, как и в детстве.

Отсюда: vk.com/wall-215751580_1796

По ссылке - фотографии обложек различных изданий.

@темы: ссылки, библиография, Чарская, Соперницы, Под сенью старого сада, Павловские затворницы, Дикарь, Княжна Джаваха, Записки институтки

---

Любовь в произведениях Л.Чарской

[silent-gluk]

Начинаем наш осенний цитатник о любви в произведениях Лидии Чарской!

"Сентябрьская ночь была тепла по-летнему. Миллиарды золотых звезд усыпали небо. Оно казалось сказочно-прекрасным, озаренное нежным голубым светом месяца, скользившего среди причудливых облачных гор. Первым заговорил Женя.
— Шура, — начал он трепетно и смущенно таким голосом, какого девушка еще не слышала у него.— Шура, вот вы уезжаете завтра... Окунетесь в новый мир, увидите новых людей... Вам предстоит совершенно иная, нежели здесь, в нашей провинциальной глуши, жизнь... Но я прошу вас, во имя нашей дружбы, во имя наших совместно проведенных детства и юности не забывать никогда, что у вас есть друг Евгений Вяземцев. Бог знает, что вам предстоит там, в чужой для вас столице. Может быть, встретятся ошибки и разочарования на вашем пути. Может быть, понадобится рука надежного друга, поддержка... Так вот, миленькая Шура, помните всегда, что стоит вам только позвать меня, и я явлюсь, не медля ни минуты. Слышите, Шура? Вы должны позвать меня в трудную минуту. Дайте же мне слово сделать это, если хоть немного любите меня.
Что она отвечала ему на это?
Да, она прежде всего дала ему просимое слово, а потом сказала, что любит его крепко, также крепко, как маму и папу, даже больше Нюты и Левы.
Как он весь просиял при этих словах! Милый, хороший Женя! Какие чудные, светлые минуты он дал ей пережить, когда говорил потом, как он будет любить ее до самой смерти и что его мечта — закрепить их дружбу еще большим союзом, то есть жениться через несколько лет, когда они будут оба вполне самостоятельны.
Ах, как это хорошо будет! Он сделается инженером, получит место здесь на заводе, они будут жить в родном городе, среди близких, родных людей... А чтобы она не забыла этого вечера, такого важного в их жизни, он попросил ее принять от него колечко, которое будет ей напоминать о нем. И тут же надел на маленький палец Шуры скромное бирюзовое кольцо, которое до этого дня сам всегда носил, не снимая.

Милое колечко, хороший Женя. Как славно все устроилось у них! Какая светлая жизнь ждет их обоих впереди! Жизнь полная труда, смысла и красоты. Потому что ничто не может так облагородить душу, как работа на пользу человечества. А она, Шура, твердо знает, что Женя принесет пользу своим трудом людям, да и она постарается сделать тоже и с честью нести свои обязанности учительницы, когда окончит курсы. А все свободное время они будут проводить вместе: читать, вести бесконечные споры... Как хороша, как дивно хороша жизнь! Ради этого одного уже следует усердно и усидчиво заниматься долгие четыре года, аккуратно посещать лекции, тщательно вести записки их и готовиться наидобросовестнейшим образом к экзаменам.
И опять счастливая улыбка озарила свежее, юное лицо девушки, и она широко раскрыла радостно засиявшие глаза".

Лидия Чарская. Мотылёк

Отсюда: vk.com/wall-215751580_1795

@темы: текст, ссылки, Мотылек, Чарская, Цитаты