Мне жаль что это пришлось сделать , но сил моих нет. Простите.
Проблемы духовно-нравственного воспитания школьников : : материалы конф. "Чтения Ушинского", 4-5 марта 2004 г. / [Редкол.: С. Г. Макеева (отв. ред.) и др.] Ярославль : Яросл. гос. пед. ун-т им. К.Д. Ушинского , 2004 (Тип. ЯГПУ - 155 с.;20 см.
Л.В. Андреева
Нравственная проблематика в творчестве Лидии Чарской
Нравственная проблематика в творчестве Лидии Чарской
Состояние современного детского чтения волнует сегодня всех: и педагогов, и родителей, и библиотекарей, и специалистов в области детской литературы. Это заставляет внимательно отнестись к художественному наследию прошлого, отобрать и донести до юного читателя наиболее важные для духовного становления человека произведения. Среди таковых — популярные у детей начала XX века, а затем забытые и изъятые из круга детского чтения книги Лидии Алексеевны Чарской.
Имя Л. Чарской вряд ли известно нынешнему читателю, разве что читателю старшего поколения. Критик В. Приходько называет «воскрешение» Чарской «событием в нашей детской литературе и, безусловно, знаком нового времени». Ее произведения, включенные в школьную программу по литературе, способны выработать у подрастающего поколения сильный иммунитет против слепого поклонения так называемым, ложным нормам товарищества, против бездумной веры в принцип безусловной правоты большинства.читать дальше
Оценка творчества Чарской в критике 20-х годов неоднозначная. Конечно, даже простым, невооруженным взглядом в ее книгах можно увидеть следы торопливости, бесконечные повторы, одни и те же схемы, немыслимые погрешности в языке. И вместе с тем возникает вопрос: что же такое заключалось в этих сочинениях, если они отворяли сердца, если ответом на них были горячие письма-исповеди, если родители благодарили Чарскую «за толчок к пробуждению совести» у детей.
Л. Чарская разбиралась в тонкостях детской и подростковой психики, да и память собственного детства помогала ей выстраивать образный мир своих произведений в соответствии с логикой внутреннего мира юного читателя. Писательница точно улавливала дух времени, откликаясь на самые животрепещущие темы — жизнь учащейся молодежи, подвижничество ради светлых и гуманных целей, женская эмансипация и т.п. Среди заслуг писательницы статья «Профанация стыда», изданная отдельной брошюрой в 1909 году. В ней Чарская выступила против телесных наказаний... «Этика души ребенка, — писала она, - это целая наука, целая поэма и целое откровение. К ней надо подступать нежно, чуть слышно, осторожными ласковыми руками. Надо дать расцвести прекрасному цветку. И одним из непременных условий здорового воспитания я считаю удаление, полное и безвозвратное изгнание розги плетки, этих орудий умерщвления стыда, собственного достоинства, составляющего целый залог будущего гордого человеческого «я» в ребенке».
В основе многих книг и многих характеров Чарской лежит ее собственная жизнь. В самых различных вариантах она снова и снова «проигрывала» повороты приключений и злоключений собственной судьбы. В автобиографических книгах «За что?», «Цель достигнута», «На всю жизнь», стоящих как бы в стороне от всех остальных ее произведений, она поведала историю своей жизни за двадцать с лишним лет.
Главные героини произведений Чарской - натуры незаурядные, романтические, часто «не понятые» окружающими. Они не просто красивы, но обязательно наделены оригинальной и своеобразной внешностью, не просто способные ученицы, но обладают редкими талантами. Не исключено, что феномен Чарской можно в какой-то степени объяснить тем, что тип непонятного, оригинального, загадочного героя господствовал и в массовой культуре и в искусстве начала XX столетия.
Если обратиться к сюжетам повестей Чарской, то следует выделить два наиболее излюбленных. В основе первого лежал мотив странствий, скитаний героя. Причиной могла быть страшная случайность, когда в силу рокового стечения обстоятельств дети оказывались разлученными с родителями, и брошенный на произвол судьбы ребенок попадал в водоворот самых невероятных приключений. Перемены в судьбе героя, чаще всего горькие и несправедливые, вызывали у читателя сопереживание, сочувствие, слезы. Немаловажную роль играло умение автора выстроить повествование. Уже начало ее повестей «забирало» читателей. Еще бы: среди страшной стихии, по откосу бездны движется фигурка отважного героя. Нет полутонов, краски яркие, поступки мотивированы лишь чувствами героя. Дневник героя, открытый, напряженно-эмоциональный, вызывает бурный отклик в душе читателя («Княжна Джаваха», «Вторая Нина»).
Вторая группа сюжетов изображает жизнь, ограниченную одной площадкой, замкнутую в одних стенах - закрытого женского учебного заведения. Эту жизнь Чарская знала лучше всего. В институтских повестях («Записки институтки», «Люда Влассовская») девушки падают в обморок, их объятия и поцелуи носят экзальтированный характер. Чтобы доказать свою преданность заболевшей, одна специально заражалась от другой: это называлось пожертвовать своим здоровьем ради подруги. У каждой младшей обязательно была обожаемая старшая, у каждой девочки - обожаемый учитель. Ради них полагалось совершать рискованные поступки. При всей наивности книги эти дают глубокое представление о том, как ограничен был круг впечатлений девушек. Более чем скромная еда, а подчас и полуголодное существование, грубая одежда, отсутствие рядом родных и близких. Может быть, поэтому с такой отчаянной жаждой одна душа здесь стремилась прилепиться к другой, найти себе опору, друга. Для того чтобы здесь выжить, надо было всеми усилиями, каким угодно образом сделать эту жизнь более привлекательной, чем она была на самом деле.
Рядом с институтской темой в творчестве Чарской рано обозначилась историческая тема. Уже в ореоле своей славы в 1904 году она обращается к отечественной истории («Евфимия Старицкая», «Царский гнев», «Газават»). Ею создана документальная галерея героев Первой мировой войны - офицеров, солдат и, что особенно интересно, маленьких героев, детей, волею судьбы втянутых в трагические события. Повесть «Газават» интересна прежде всего стремлением писательницы взглянуть на события с собственно художественной точки зрения. Книга написана во славу русского оружия. Однако она глубоко сочувствует Шамилю, объявившему русскому царю священную войну - газават. Сегодняшний читатель увидит, ценой каких жертв создавалось державное государство - Россия. Конечно, исторические повести Чарской - не документ. В чем же их ценность? По словам современного писателя Бориса Васильева, повести Чарской при всей их наивности не только популярно излагали русскую историю, но и учили восторгаться ею. А восторг перед историей родной страны есть эмоциональное выражение любви к ней.
Пылкая публицистика, проливая свет на педагогические воззрения, вводит и в душевный мир Чарской и в ее ласковую и добрую поэзию. Вышло три книги ее стихов: «Веселая дюжинка» (1907), «Голубая волна» (1909), «Смешные малютки» (1913). Многое в сборники не вошло. Осталось затерянным в подшивках «Задушевного слова».
Поэзия Чарской развивалась в двух направлениях. Первое - романтическое. Это мир Рождества и Пасхи. «Гулко звуки колокольные улетают в твердь небес. За луга, за степи вольные, за дремучий темный лес». А также «странных мечтаний», «дивных сказок», «молодых царевен», «легкокрылых фей», запущенных садов, старых замков, рыцарей, «ярких факелов и голубых струй». Это стихи, в которых слова сливаются в единую музыкальную волну, стихи, восходящие к Жуковскому, Апухтину, Надсону, Феофанову. Второе направление ее поэзии - реалистическое, бытовое. В центре внимания - шалости, забавы, радости и мимолетные огорчения малышей. Эти и другие мотивы детской лирики были развиты впоследствии у Михалкова, Благининой, Барпго, Заходера и Токмаковой. Есть и исчезнувший мотив. Девочка Таня заглянула в каморку служанки. Там ее старые выброшенные игрушки лежали заботливо подлатанные. Оказывается, нянька собирается отвезти их в деревню внукам, которые ничего подобного не видели. Девочка не задумывается о социальном неравенстве, о том, что есть на свете бедные дети. Они есть и сегодня.
Стихи Чарской - не просто страницы литературной истории. Из них, тщательно отобранных, может быть составлена живая книга для пытливых, чутких, анализирующих и сознательных юных читателей. Она обращена прежде всего к чувствам ребенка. Лидия Чарская знала детское сердце и обладала художественным даром помочь этому сердцу сберечь себя, стать добрым и мудрым.
Особое место в этой работе ребенка над собой занимают сказки. Сказки писательницы собраны в книге «Сказки голубой феи», включающей 19 сказок и вышедшей в 1909 году. В этом же году вышла еще одна книга сказок с символическим названием «Подарок Ангела», в которую вошли 5 произведений.
И тут я не могу не вмешаться. «Подарок Ангела» вышла в 1998 году (до этого сборника с таким названием НЕ СУЩЕСТВОВАЛО), это первая книга Чарской появившаяся в православном издательстве и – в литературной обработке.
Чарская Л.А. Подарок ангела.( лит. обработка И. Литвак ) -- М.: Храм святого великомученика Георгия Победоносца в Старых Лучниках, 1998. -- 54с.: ил. -- (Святой родник)
Вышла она в 1997 году, и сокращал количество сказок не автор, и переписывала их тоже не Чарская. Дальше в статье идет сравнение сборников, как же грустно смотреть на то, что автор-исследователь введена в заблуждение недобросовестными издателями.
Впоследствии издатели сокращали «Сказки голубой феи», оставляя только 9 наиболее популярных. А входящие в «Подарок Ангела» пять сказок являются весьма показательным образцом авторской не авторской, современной! обработки корневого произведения с характерной художественно-педагогической задачей. «Подарок Ангела» получил свое название благодаря тому, что представляет собой подарочное издание сказок к главным православным праздникам - Рождеству и Пасхе. Эта книга вписывается в традицию - преподносить детям к праздникам книги. Содержание «подарка» соответствовало случаю: это были произведения, в которых святочное являлось обязательной составляющей, где назидательное, воспитательное подавалось в форме волшебной сказки и, кажется, само входило в душу и нравственный опыт ребенка.
«Сказки голубой феи», и как книга сказок и отдельными произведениями, - плоть от плоти художественной словесности начала XX века с ее неоромантической доминантой, варьированием андерсеновской традиции, столь актуальной у Гаршина в «Сказке о жабе и розе», у М. Горького в «Сказке о маленькой фее и молодом чабане». Сборник представляет собой романтический сказочный мир, единое целое, в котором тексты объединены не только по проблемно-тематическому принципу, но и образом рассказчика, намерением автора вести бесконечную беседу со своим маленьким читателем. Не случайно возникает множество параллелей со сказками «Тысячи и одной ночи» как по тину названия, так и по образу рассказчицы. «Сказки голубой феи» рассказаны маленькой девочкой, воплощающей саму природу. Сказки «Тысячи и одной ночи» рассказаны чудесной красавицей, воплощающей волшебство ночи. Таким образом, перед читателем оказываются не сочиненные писательницей сказки, а лишь продиктованные девочкой «не от мира сего». Это сказки невидимого мира, недоступного земному человеку. Тайное знание приходит вместе с этими сказками к писательнице и читателям книги. Образ голубой феи не только создает определенный камерный настрой сказок - он формирует мир задушевного общения читателя и автора. Ведь уже в самом начале читатель проник в тайну его, ему доверили, и это доверие будет расти, что создает и упрочивает человеческие узы. Но так создается и образ соавтора - феи, в котором отражены маленькие девочки и мальчики со своим тайным миром, часто недоступным взрослым.
Традиционный сказочный сюжет в «Сказках голубой феи» повернут совершенно необычной своей стороной, а это лишний раз подчеркивает, что в сказках передан не человеческий взгляд на мир, а феиный. Вслед за вступлением книгу открывает сказка «Царевна Льдинка». Такому началу есть несколько причин, первая из которых - образ самой феи. Ведь рассказчица - весенняя волшебница. И если мы переводим сказку на человеческий язык, это будет повествование о наступлении весны, о таянии льдинок и снега, о том, как отступает холод под зимними лучами. В «Подарке Ангела» некоторые сюжеты «Сказок голубой феи» повторяются, но уже в несколько ином виде. Изменились названия, изменился образ рассказчика. В отличие от предыдущего сборника, где читатель не имеет права забыть о том, что он читает истории, рассказанные волшебным существом, в «Подарке Ангела» рассказчик - повествователь, сказитель, умудренный жизненным и духовно-нравственным опытом человек. Это сказалось и в стиле сказок, их слоге, синтаксисе, и в образном строе, где христианская символика - важная составляющая православной педагогики.
В этом смысле сказка «Галина правда» из «Сказок голубой феи» с таким же названием из сборника «Подарок Ангела» дает благодатный материал для того, чтобы показать ребенку, как соотносятся в произведении идея, сюжет, образ повествователя, слог. Обрабатывая сказку для нового сборника, Чарская литобработчик снимает довольно пространное начало, представляющее собой сентиментальную предысторию настоящих событий в сказке. Общим замыслом оправданы и изменения, которые вносятся в слог автора в сказке для «Подарка Ангела». Заменяются отдельные вычурные обороты, уточняются цветовые характеристики: так, «бледный месяц», увиденный голубой феей, теперь назван серебряным. Подобные изменения делают образ повествователя более сдержанным в выражении чувств.
В центре сказок Чарской - переосмысление чуда, волшебства. Все их содержание направлено на то, чтобы донести до ребенка очарование тайны божественного волшебства. По мнению писательницы, настоящее волшебство не в чудесных предметах и в чудесных помощниках, а в благородстве и красоте человеческих чувств, во внутренней свободе личности, в свободе творчества, в чудодейственном влиянии истинного искусства. В сказке «Волшебный оби» в центре внимания оказываются такие понятия, как волшебство, искусство, богатство. Писательница обращается к своему читателю с разговором о том, что есть истинное волшебство и как настоящее искусство становится волшебством, а искренние человеческие чувства - настоящим богатством. Так по мере развития сюжета изменяется отношение героини к оби, а вместе с ним и к волшебству и к богатству. Сначала Хана мечтает о богатом оби, но, получив желаемое, осознает, что истинное богатство и истинное волшебство - в силе человеческого духа и чувств. В ходе повествования меняется образ цветка, в этом Чарская следует романтической традиции. Сначала цветок - это мечта, затем искушение и наконец чудесный образ, результат творчества певца. Цветок становится своеобразным лейтмотивом сказки, сопровождающим волшебство. Мастерство и вдохновение художника, его искусство сильнее, чем любое волшебство, а настоящее творчество и есть истинное проявление чуда.
Чарская обращается к теме, так волновавшей поэтов и писателей серебряного века, - теме искусства, творчества. На страницах детского сборника писательница вступает в диалог с современниками о роли искусства, о творческой личности, о месте художника в обществе, о красоте.
Интересно что прием соотнесения того или иного образа с цветком - довольно частое явление для сказок Л. Чарской. Так, в сказке «Мельник Нарцисс» сознательно разрушается античный миф о Нарциссе и создается как бы свой собственный - о свободе творчества и творческой личности как истинном волшебстве, доступном человеку
Таким образом, через сказку, через понятие волшебства Чарская вводит своих маленьких читателей в мир взрослых, показывая, что настоящая сказка и настоящее волшебство живут в реальном мире и что каждый может стать волшебником, если он чист душой, если способен любить, сопереживать, если он романтик и художник в душе, если он умеет ценить красоту человеческих чувств. Чтение сказок Лидии Чарской воспитывает тонкого, вдумчивого читателя, открывает перед ребенком сложный, таинственный и прекрасный мир.
О чем бы ни писала Чарская, всегда и во всем она стремилась вызвать добрые чувства у юных читателей, поддержать их интерес к окружающему, будить любовь к добру и истине, сострадание к бедным Далеко не все было гладко в ее книгах. Ей пеняли на то, что краски у нее были слишком резкие, без полутонов. С этим приходится согласиться. В ее повестях немало повторов, общих схем, примером речевых погрешностей, штампов. За все это она получала суровые отповеди от современников. Но она ни разу не изменила своим представлениям о назначении человека. Уже первые произведения Чарской, печатавшиеся на страницах журнала «Задушевное слово» для младшего и старшего возраста, вызвали ответное чувство у юных читателей. Нет сомнения: Чарская была врожденным беллетристом редкой искренности и темперамента. Критик В. Приходько писал о ней: «У писателя, и у взрослого и у детского, имеются два способа воздействия на читателя. Первый - забавлять. Забав требуют не только самые маленькие. В юморе нуждаются все. Второй - пробуждать сострадание, чтобы, формируя состав души, помочь личности выйти на дорогу разума, добра, справедливости. Второй способ -истинная стихия Чарской. Здесь она чувствовала себя раскованно, легко. Лирик по внутреннему складу, она обладала богатой душевной жизнью, богатой памятью сердца».
В последнее десятилетие после семидесятилетнего перерыва возможность познакомиться с книгами Л. Чарской появилась и у современного читателя. Они включаются в программы по внеклассному чтению и при грамотно выстроенной работе учителя, безусловно, способствуют воспитанию у школьников добрых и благородных чувств.
Библиографический список:
1. Приходько В. Воскрешение Чарской // Дошкольное воспитание.1990. №2.
2. Путилова Е. Лидия Чарская и ее книги // Чарская Л.А. Повести.Л: Дет. лит., 1991.
3. Минералова И.Г. Лидия Чарская — сказочница // Мировая словесность о детях и для детей. М.: МПГУ, 2000. Вып. 5.