К.Лукашевич. Голос сердца. IV.
Мария Ивановна укладывала вещи. Предполагалось, что сотню её мужа на днях двинуть в тыл... Перед нею стоял раскрытый чемодан, и она что-то соображала, то клала белье, то вынимала, то опять клала... На лице её выражались и забота, и тревога...
Вдруг вдали ей послышались какие-то страшные звуки: топот копыт, гул, выстрелы, крики... Что это такое? Точно отголоски сражения... Или началась война, вдеть сражение?.. Как будто где-то вблизи...
Мария Ивановна поднялась, испуганная и дрожащая. Вот опять, опять... Что это такое?!
Она уже хотела было идти, узнать...
Как вдруг около окна раздалось хлопанье, порывистые шаги, крики...
И в фанзу влетел, как бомба, Иванчук, бледный, дрожащий...
— Ваше благородие... Барыня! Спасайтесь... Бегите! Там хунхузы...— закричал он не своим голосом.
— Кирочка!.. Кирочка!.. Где муж?.. Иванчук, беги за девочкой!..— закричала молодая женщина.
На мгновение она остановилась. Потом стала метаться, что-то хватать...
— Иванчук, беги за Кирочкой, за барином... Спасайтесь! И я... И я... за тобою.
Они выбежали за дверь.
В деревне царило невообразимое смятение, крики, паника...
читать дальшеБыло еще утро, туманное, серое. Гроза нагрянула неожиданно.
С одного конца деревни бежали солдаты, китайцы, женщины. Все кричали. Куда-то неслись казаки. Мимо бежавших без памяти Иванчука и Марии Ивановны промчался верхом есаул с казаками. Они на ходу одевались.
— Вернись, вернись... — крикнул Владимир Васильевич жене. — Садись на лошадь, бери девочку и уезжай... Там напали хунхузы и грабят деревню. Мы их проучим...
— Киру, Киру! — не своим голосом, отчаянным воплем матери крикнула молодая женщина и бросилась туда, откуда в панике бежала толпа... Люди, сестры, повозки, лошади все смешалось...
Дикая, шайка китайцев-разбойников — хунхузов, хозяйничала и грабила деревню, все разрушая, все уничтожая... Слышалась перестрелка.
Прошло немного времени. Хунхузы исчезли, а с ними исчезли маленькая Кира и одна сестра милосердия. Много унесли разбойники награбленного добра; несколько человек оказалось раненых и двое убитых.
Ужасу и отчаянию есаула и его жены не было границ. Молодая женщина, казалось, потеряла от горя рассудок. Она бросалась всюду, молила, просила, хотела сама бежать. Муж её страдал молча и стойко. Он сделал все, что мог, послал погоню, всюду написал, всех просил, всем говорил. Обещал китайцам большое вознаграждение.
Но война не останавливается перед страданиями человеческими и беспощадно идет вперед.
В один осенний пасмурный день есаул получил приказание двинуться со своим отрядом вперед. Долг — прежде всего. Он должен был оставить больную жену и забыть о потере дочери... Кое-как ему удалось отправить больную жену к родным, а гибель малютки он скрыл в своем исстрадавшемся сердце... И быстро двинулся он со свой сотней на помощь товарищам к Лаояну.