[charskaya]

Наверное, мгногие здавались вопросом о том, что же стало с гроинями книг Чарской после Октябрьской Революции, как они жили дальше. И вот, на просторах фикбука была найдена довольно интересная зарисовка. Короткие истории, рассказанные от лица давно знакомых героинь, переживших это лихое время.

Автор: Alessa Gillespie
Фандом: Чарская Лидия «Княжна Джаваха», Чарская Лидия «Люда Влассовская» (кроссовер)
Рейтинг:
PG-13
Жанры:
Ангст, Даркфик, POV, Исторические эпохи

Ссылка: ficbook.net/readfic/5935567

Людмила Влассовская

Сейчас мне уже далеко за пятьдесят. Всё кажется таким далёким и нереальным, словно это был лишь сон. Учёба в институте, смерть лучшей подруги, а спустя пару лет — и мамы с братом. Мне тогда казалось, несчастьям не будет конца, и когда я осела на Кавказе, пережив похищение разбойниками, в моей жизни настали покой и безмятежность. Я сроднилась с этими местами, будто родилась вновь, обретя здесь семью.

У судьбы мрачное чувство юмора, и когда ты уверен, что всё позади, когда ничего не ждёшь от жизни, судьба, косо усмехаясь, подсовывает тебе табакерку с фокусом, и стоит только открыть… Февраль, а затем Октябрь паровым катком прошлись по спокойной жизни Кавказа. Опять повылезали из всех щелей разбойники, они вели себя, как псы, спущенные с цепи. Муж уверял меня, что это ненадолго, что большевики не получат поддержки, и что красные обречены. Ага, а вот и получили! И началась война… Люди, окружавшие меня, мигом остервенились — сводили счёты с соседями, врагами, казалось, здесь рождаются с гранатой в пелёнках.

К чести большевиков, скажу, что когда они захватили Север, у нас стало спокойнее. Мы всё гадали: решатся ли идти дальше, на Грузию? Их потрепали в Сибири, в Крыму, солдат косили болезни. А тутошние князьки быстро на чемоданчики сели, помирать-то ох как неохота! Не буду говорить, как тут хозяйничали красные, скажу лишь, что многих моих друзей уже нет в живых. И в моём городе царило насилие. Много человек убили. Жалко их, хорошие люди были, кто-то ведь и пожить не успел толком. Хотя чего таить греха — некоторые заслужили такую участь. Не забуду никогда того комиссара с пышными чёрными усами, который говорил мне:

— Тэбэ повэзло — ты прислуга, тэбя нэ тронут.

Я тогда поседела окончательно. Нервы исшатала, не могла уже здесь жить, да и подалась в родную Полтаву. Вот теперь я живу в коммуналке. Я по-прежнему занимаюсь детьми. Лишившись собственных мужа и сына, я стараюсь всю себя без остатка посвятить детям обездоленным. О прошлом я стараюсь и не вспоминать. Всё равно ничего и никого уже не вернуть.

Елена Иконина

10(23) июня 1925 года мне исполнилось тридцать шесть лет. С тех пор, как я закончила гимназию, я решила сама стать «синявкой». Да, так презрительно называли учительниц, а кто-то — классных дам. Я чувствовала неуверенность — как мне приструнить самых шумных? Разве это возможно без жёсткого характера и тяги к взысканиям?

Однако учить детей, к моему удивлению, оказалось легко и приятно. Дети чувствовали, что я к ним со всей душой отношусь, оттого любили меня. С родственниками с тех пор виделись редко. Не дай бог решат ещё, что я к ним на шею присесть хочу. Как-нибудь сама, уж справлюсь.

Год 1917, когда мне было 28, я не забуду никогда — ошалевшие солдаты носятся по Петрограду, палят в воздух и кричат, что царизм пал. Только ленивый тогда не говорил про «свободу». Но чего стоит такая свобода? Цены выросли, народ ещё больше обнищал. Стоило ли дело того? И почему я теперь не удивлена, что вторая революция случилась так скоро?

Вот тут моя жизнь круто изменилась. Когда ты стреляешь в человека, что-то в тебе ломается. Ты мучаешься совестью, не можешь спать ночами, а потом ты просто привыкаешь к тому, что каждый день кто-то умирает. «А, ещё один», — так равнодушно проносилось в моей голове, когда очередной человек умирал от голода, либо был убит. Про меня тогда говорили «У тебя наган к руке прирос». Куда девалась прежде смиренная девочка? Откуда на её месте взялся жестокий и фанатичный комиссар? Пусть и не переплюнула я товарища Землячку, но уж как меня потом сторонились!

Дурная слава обо мне дошла и до Петрограда, переименованного к тому времени в Ленинград. В родных местах старые знакомые от меня шарахались, говорили досужие болтуны «У тебя в кармане семечек меньше, чем она перестреляла людей». Наверное так со всеми, кто почувствует власть над остальными.

И всё же я пыталась вернуться к мирной жизни — устроилась на работу, даже у меня появился любимый человек. Я мечтала, что выйду замуж, рожу детей, начнётся обычная жизнь. Но 31 января 1925 года случилось непоправимое — я узнала, что любимый мне изменяет, застигла их с поличным. Как он мог?! В годовщину нашей первой встречи, да ещё и за несколько дней до объявления помолвки?! Тут уж нервы мои сдали, в глазах как потемнело. Я ничего не помню до того момента, когда у подъезда завыла сирена. Только тогда я увидела, что сижу рядом с трупами вся в крови. Я и не пыталась бежать от милиции — незачем, да и могла ли я тогда что-то предпринимать?

Да, никак не ждала я такого финала. 12 июня 1925 года решением Ленинградского горсуда я была приговорена к расстрелу. Я жду его со дня на день и каждый раз, заслышав в коридоре шаги, в страхе съёживаюсь: не за мной ли идут?

Для удобства делю на две части.