Продолжаем публиковать новую маленькую повесть Лидии Чарской, напечатанную в журнале "Задушевное слово" для младшего возраста в 1910 году.
ЧТО БЫЛО В СЕРОМ ДОМЕ.
Рассказ Л. А. Чарской. (продолжение)

II

Я люблю нашу скромную, небольшую церковь на одной из окраин Петербурга. Я привыкла к «нашему» уголку в ней, где висит образ Николая Чудотворца с красивой хрустальной лампадой перед ним. Лампада тихо мерцает, бросая лёгкие тени на лицо Угодника, и мне кажется, что лицо это то хмурится, то улыбается мне... Няня молится в уголке, прилежно отвешивая земные поклоны. Милая моя старушка, как она хорошо умеет молиться! Я хочу последовать её примеру и не могу. Как нарочно не могу молиться сегодня! Держа руку в кармане, я нащупываю серебряный рубль и думаю о том, как сейчас окончится служба, как я выйду на паперть, как увижу Глашу, как бедняжка обрадуется моему подарку...

И я рассеянно крещусь и оглядываюсь по сторонам, переминаясь с ноги на ногу.

Но вот, наконец, служба окончена. Мы подходим с няней к кресту и медленно удаляемся из церкви вместе с толпою прочих молящихся. На пороге паперти я уже начинаю — усиленно вертеть головою вправо и влево, отыскивая глазами Глашу. Вот она, слава Богу! Передо мной мелькает худенькое, бледное личико, испуганные, как у затравленного зайчонка, заплаканные глазки, ветхое пальтишко и дырявые башмаки.

— Христа ради, золотая барышня! — слышу я хорошо знакомый, унылый голосок.
— Здравствуй, Глаша! — говорю я весело, подбегая к девочке, далеко оставив позади себя няню,—а я тебе радость принесла. Маленький подарочек припасла я тебе, Глаша. Вот!

И прежде чем ошеломленная девочка могла сказать что-либо, я быстро засунула руку в карман, вытащила оттуда серебряную монету и положила ее в закоченевшую от холода ручонку Глаши.
В ту же минуту за спиной моей послышался хриплый детский голос.
—- И мне милостынку, Христа ради, барышня! Не обидьте, голубушка. Ишь, вы как Глашутке то отвалили!

Я быстро обернулась. Передо мною стоял мальчуган, чумазый, трепаный, с плутовским взглядом неприятно бегающих маленьких глаз. Что-то недоброе и лукавое было в лице мальчика, и он скорее требовал, а не просил милостыню. Я вспомнила, что кроме этого рубля у меня ничего нет в кармане, и сказала об этом мальчугану.

— Как нет, коли Глашке целый рупь отвалили!— дерзко отвечал он, поблескивая сердито глазами.

Чтобы отвязаться от попрошайки, я кликнула няню, и мы, прибавив шагу, направились домой.

Но едва только успели мы перейти улицу, как за нами раздался громкий крик Глаши.

Я быстро обернулась. Подле Глаши стояла маленькая сгорбленная старушонка и била девочку.

— Вот тебе, вот тебе, гадкая лгунья! — кричала визгливым голосом старуха.

Глаша плакала горькими слезами, а маленький попрошайка стоял тут же и приговаривал:

— Так ее, маменька! Так хорошенько её хорошенько, лгунью этакую!

— Нянечка! Милая! Вернемся! - чуть не плача в свою очередь, кинулась я к няне.— Ты слышишь, там бьют Глашу... девочку эту... Вернемся, нянечка!

- Охота тебе ввязываться, Катенька! Велика важность, что бьют. Побьют и перестанут. Этих попрошаек поучить тоже не мешает, - невозмутимо произнесла няня, продолжая путь.

Но тут я уже не выдержала и со всех ног кинулась назад на церковную паперть.

Вокруг Глаши и старухи в это время собралась толпа.
Старуха кричала все неистовее и громче:
— Лгунья! Дрянная девчонка! Посудите сами, господа хорошие: говорит, я у неё рупь украла. А Ванюшка видел, что она у меня его из кармана вытащила. Мне его маленькая барышня намедни подала. А она, девчонка то эта, цап-царап, да и хотела удрать с моими деньгами. Ин я её поймала, видит она дело плохо, так и кричать - украла я у нее рупь, да и только… Ах, ты, лгунья, дрянная ты этакая! - и снова удары посыпались на бедняжку Глашу.

Какой-то господин в высокой шляпе протискался через толпу и резко крикнул старухе:
- Если эта девочка украла ваши деньги, надо дать знать полиции, а бить ребенка я вам не позволю.

- Зачем полицию, не надо полиции! - зашамкала старуха, и мне показалось, что глаза её испуганно забегали по сторонам. - У нас, господин, и без полиции дело обойдется… Ну, признавайся, лгунья ты этакая, - снова накинулась она на девочку, - украла ты мой рубль или нет?

(Продолжение будет)

Рисунки к повести - художника Э.Соколовского, иллюстрировавшего повести Чарской "Записки сиротки", "Первые товарищи" и другие.

Отсюда: vk.com/wall-215751580_3368

По ссылке - оригинальная иллюстрация