понедельник, 25 апреля 2011
Журнал «Задушевное слово для старшего возраста», №24, 10 апреля 1911 года (пасхальный номер)
УЧИТЕЛЬНИЦА
Пасхальный рассказ Л.А.ЧАРСКОЙ
I.
НАТАША Малышева, чернопольская учительница сидела под окном своей комнатки и смотрела на белые мертвые поля, на черное бархатное небо, усыпанное звездами, точно вышитое золотыми блестками бархатное покрывало.
— Одна из них, самая яркая — это Христова звездочка,— соображала Наташа, — как красиво она горит! Другие, маленькие — точно её дети. – И тут же добавила мысленно с невольной грустью:— а в прошлом году мы Пасху встречали с мамусей, Нинкой и Котиком; весь день ничего не ели, а все только готовили всякие припасы к разговенью; как сейчас помню: - еще аладьи с медом варили. Хорошо было, ах как хорошо!
Наташа Малышева — совсем еще молоденькая. Восемнадцать лет ей, и только год как хозяйничает она в школе Чернополья, небогатого села, затерявшегося среди чернолесья.
Было время, когда отец Наташи, дьякон одной из подмосковных церквей, жил с семьей,
читать дальшеесли не богато, то с достатком. Но умер два года тому назад дьякон, в приход назначили другого, а осиротевшая семья осталась в самом печальном положении. Старуха-мать, Наташа, только что кончившая тогда женскую учительскую школу, подросток Нина «епархиалка», воспитывавшаяся на казенный счет, и девятилетняя Катя, Котик, находившаяся при матери. К счастию, Наташа по окончании школы сразу получила место в Чернополье учительницей. Двадцать рублей в месяц да квартира — единственная комнатка при школе — показались ей тогда царским вознаграждением. Поехала туда, пока что, одна Наташа: всей семье денег бы не хватило на дорогу из Москвы. Матери она высылала пятнадцать рублей ежемесячно, оставляя себе пять на еду, чай и сахар. Жила Наташа впроголодь. Спасибо еще бабам, — матерям учившихся у неё ребят,— приносили «учительше» кто хлеба, кто яичек, кто творогу или молока в крынке, — тем только почти и жила.
— Уж скорее бы наши приезжали, у меня бы поселились, все легче на одну семью жить. Еще Нинке можно будет на «выпуск» из епархиального откладывать, — мечтала Наташа.
И опять смотрела на небо, черное бархатное, словно вышитое золотым узором ярких выпуклых звезд.
Болела душа Наташи. Не было что-то долго уж писем из дому. Тосковало сердце и мучили предчувствия. Почему нет писем, а тут еще Пасха наступает, уж Вербная неделя прошла... Первая Пасха, проводимая ею в одиночестве... Тоска, глухая тоска...
II.
Было уж далеко за полночь.
— Тук, тук, тук, — послышалось у двери.
— Наталья Миколаевна, впусти, мы к тебе!
Старый школьный сторож Маркел заворочался и заворчал в своей каморке.
— Ишь, нелегкая принесла! Только что вымыл полы в сенях. Небось, опять наследите,—послышался его недовольный ропот.
— Не, дяденька, мы легонько! «Христос Воскрес!» Впусти!
— Это Мишутка Климов, — решила Наташа, узнав по голосу одного из своих лучших учеников.
— Впусти, впусти, Маркел Савельич, - крикнула она сторожу.
— «Христос Воскрес», Наталья Миколаевна, а мы тебе яичек, куличей, пасху принесли.
Вихрастая головенка Миши с носом в виде пуговицы и бойкими глазенками заглянула в горенку. В руках Миши был небольшой сверточек, из которого выглядывала высокая, румяная пасочка с верхушкой, щедро обмазанной сахаром. По ней было рассыпано множество разноцветных шариков-конфеток, а на самой макушке — сидел сахарный барашек с ошейничком, на котором болталось крохотное красное яичко. Из-за укутанной в полушубок фигурки Мишутки выглядывали другие детские лица, разрумяненные морозом. Тут были и братья-близнецы, Ванюшка и Петька Памфиловы, и Маша Козлова, и Аннушка Чернявина, и Ивана Пастухова мальчонка—Сидорка, и Кузнецова дети, и другие. Все Наташины ученики и ученицы.
Мишутка храбро вошел в комнату, предварительно обтерев ноги о половик в сенях (то же проделали и остальные), и торжественно положил сверток на стол. Потом с сосредоточенным видом попросил у Маркела коробок спичек, зажег восковой огарок от церковной свечи и прикрепил его к пасхе.
- А таперича, стройся, команда! - прикрикнул он суровым голосом сопутствовавшей его детворе.
Последние выстроились в ряд и закрестились на образ.
— Христос Воскресе из мертвых, смертию смерть поправ... — затянул тоненьким голосом Мишутка.
— И сущим во гробех живот даровав...—подхватили остальные дети и неумелым, нестройным хором повторили три раза.
— С праздником тебя, Наталья Миколаевна! — по окончании молитвы проговорили они.
Что-то мягко и нежно обняло душу учительницы, затеплило в сердце, обожгло глаза...
— «Воистину Воскрес», мои милые, милые; вспомнили, не забыли... Добренькие мои! — зашептала она, ласково сияя прояснившимся взором на лица ребяток.
— А это мамка прислала! — неожиданно протягивая ручонку с узелком, в котором лежало с десяток свеже раскрашенных яиц, проговорила Аннушка.
- И моей то-ж, - протянули другой узелок в раз Ванюша с Петькой.|
— Вот от мово тятьки! — и Сидорка вытаскивает из-за пазухи полушубка молоденького живого петушка.
Каждый из ребят принес что-нибудь Наташе. Мишутка передал свое приношение последний.
— Дяденька-почтарь подал, по дороге нас встретил, - произнес он, протягивая Наташе письмо, - велел тебе дать.
Девушка вспыхнула как маков цвет. Потом побледнела и снова зарделась от счастия.
Знакомый почерк... Письмо из Москвы... От матери. Вскрыла конверт, вынула письмо дрожащими руками и жадно углубилась в чтение.
Коротенькие несколько строк гласили только:
«Наташенька, родимая наша. После Фоминой жди. С деньгами собрались, приедем, радость ты наша, подай тебе Господь за заботы твои. А Ниночке место обещано весною, как кончит. Целуем тебя все несчетно. До скорого свидания, родная ты наша.
Твоя мама».
Наташа читала милые строки... А слезы текли по лицу и падали на бумагу.
Притихли ребятишки... Кой у кого тоже предательски блеснуло что-то в глазах.
Маленький Савка первый нарушил молчание, подобрался незаметно к Наташе, тронул ее за руку и протянул нараспев:
— Ты... того... не реви... А кто обидел, может, так ты скажи, слышь, Наталья Миколаевна, скажи, так я того... по-свойски, — и он неопределенно пригрозил кому-то в пространство грязным маленьким кулачком.
Наташа вспыхнула снова, потом рассмеялась и, неожиданно притянув к себе мальчугана, звонко чмокнула его в лоснящуюся щеку. Затем усадила маленьких гостей вокруг стола, велела Маркелу ставить самовар, снарядила Мишутку за пряниками в лавку и захлопотала со стряпней кое-какого угощения из принесенных ребятами припасов.
Теперь это была не прежняя печальная Наташа. Тоска вышла из сердца девушки, тяжелый гнет одиночества отпустил душу.
Детская привязанность ребятишек, их ласки и заботы о ней наполняли радостью все молодое существо учительницы.
А сверху смотрела далекая «Христова» звездочка и сулила ей еще другую скорую и сладкую радость....
@темы:
текст,
творчество,
Чарская,
пасхальный рассказ,
иллюстрации,
Задушевное слово
