Любопытно

[silent-gluk]

КЛАССИКИ РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ В КНИГАХ ЛИДИИ ЧАРСКОЙ.
Михаи́л Ю́рьевич Ле́рмонтов — русский поэт, прозаик, драматург, художник. Поручик лейб-гвардии Гусарского полка. Его стихи стали подлинным кладезем для оперного, симфонического и романсового творчества. Многие из них стали народными песнями.
По всему видно, что Чарская была страстной поклонницей творчества Михаила Юрьевича. Даже один из романов, "Песни земли" ("Виновна, но..."), она назвала словами из его стихотворения "Ангел". Лермонтов и его кавказская лирика вдохновляли её на прекрасные описания в "Княжне Джавахе", "Второй Нине" и других книгах "джаваховского цикла"...
ЛИДИЯ ЧАРСКАЯ. СЕМЬЯ ЛОРАНСКИХ.
"Валентина вышла на середину комнаты и, скрестив руки и обернувшись к старшему брату, спросила:
- Павлук, как ты думаешь, что мне прочесть?
- "Дары Терека" валяй! "Дары Терека"! Это у тебя так выходит, что хоть мозги в потолок!
- Или "Старую цыганку" Апухтина, - попросила Лелечка.
- Лелечка, - с упреком произнес лохматый медик Декунин, знавший барышень Лоранских еще с детства. - Ну, зачем она вам? Вы сами - воплощение молодости, и вдруг "Старая цыганка"! И потом, неужели же вы Апухтина Лермонтову предпочитаете? А?
Лелечка сконфузилась, залепетала что-то, оправдываясь, но на нее яростно зашикали со всех сторон, потому что Валентина уже начала:
"Терек воет дик и злобен
Меж увесистых громад,
Буре глас его подобен,
Слезы брызгами летят"...
Валентина читала прекрасно, с тем захватывающим выражением, с экспрессией, свойственной только очень немногим натурам. И куда девались ее холодная сдержанность, ее спокойствие! Пред молодыми слушателями стояла новая Валентина. Бледное лицо ее слегка заалело, зеленые непроницаемые глаза сияли теперь горячим блеском. Что-то радостное, сильное и непонятно-влекущее было в ее чудно похорошевшем лице.
Молодые слушатели словно застыли, восторженно сиявшими взорами устремясь в прекрасные, горючие, как звезды, глаза Валентины".

Отсюда: vk.com/wall-215751580_3482

@темы: текст, ссылки, Чарская, Семья Лоранских, Цитаты

---

Любопытно

[silent-gluk]

В 2025 ГОДУ МЫ ПРАЗДНУЕМ 150-ЛЕТИЕ СО ДНЯ РОЖДЕНИЯ ИЗВЕСТНОЙ РУССКОЙ ПИСАТЕЛЬНИЦЫ, ПОЭТЕССЫ И АРТИСТКИ АЛЕКСАНДРИНСКОГО ТЕАТРА - ЛИДИИ ЧАРСКОЙ!
Невозможно было представить, чтобы отмечался столетний юбилей Чарской - в годы забвения о ней, о её книгах в советское время.
Но теперь мы можем достойно отпраздновать стопятидесятилетие писательницы и рассказать о её жизни и творчестве, чтобы всё больше людей знакомились с образцами хорошей русской культуры.
Приглашаем в Москву, в ЦДЛ (www.cdlart.ru/), на вечер в память 150-летия известной русской писательницы Лидии Чарской (1875-1937). Вечер ведет литературовед Е.И. Трофимова.
Вечер состоится 23 января 2025 года, в четверг, в 18.30.
Адрес Центрального Дома Литераторов: Москва,
Поварская ул., 50/53. g.co/kgs/c8DE5EQ

Отсюда: m.vk.com/wall-215751580_3477

@темы: Мероприятия, ссылки, Чарская

---

Любопытно

[silent-gluk]

БОЖИЙ ПОДАРОК. Стихотворение Л.Чарской

Лучистым сияньем меж тёмных высот
Зажжён золотой огонёк...
Он чистые помыслы к небу несёт,
Далёкие мира тревог.
Он, радостный сердцу лучистый маяк,
Всех светлой надеждой дарит...
Кто голоден, алчен, без крова и наг,
Для тех он светлее горит.
Для тех, кто исполнен вражды роковой,
Он скажет сияньем лучей,
Он скажет без слов, огонёк золотой,
Озлобленным душам людей:
«Зажёгся я в тёплую полночь, когда
Родился Спаситель... С тех пор
Промчались столетий далёких года,
Как мой загорается взор.
Пусть люди забудут печаль и вражду,
Пусть злобе наступит конец,
Господь Вифлеемскую шлёт им звезду
В подарок, как детям отец».

Из сборника "Голубая волна".

Отсюда: vk.com/wall-215751580_3469

@темы: текст, Стихотворения, Сборники, ссылки, Чарская, Голубая волна

---

Любопытно

[silent-gluk]

На Фантлабе есть библиография Чарской. Но там нет произведения "Вакханка". В примечании написано: "Повесть «введена в литературный оборот» в 1994 г., когда была издана в составе антологии «Тридцать три урода». Утверждалось, что повесть написана Лидией Чарской. Якобы книга в своё время была запрещена и изъята из библиотек. Источником текста указано издание: Чарская Л. Вакханка. Быль. — Пг.: М.И.Семенов, [1917]. Годом написания повести указан 1915 г. Позднее повесть переиздавалась в других книгах, а также была размещена на различных сетевых ресурсах, в том числе и в Викитеке.

Однако ряд обстоятельств подвергают сомнению, как авторство Лидии Чарской, так и время написания повести. Так, не удалось обнаружить каких-либо следов издания 1917 г. в прижизненных библиографиях и библиотечных каталогах. Нет сведений по этому изданию и в «Книжной летописи» 1917 г. Какой-либо документ о запрете книги (например, приговор суда об уничтожении тиража) также не удалось обнаружить. Неизвестно об упоминаниях о повести в периодической печати тех лет и в воспоминаниях современников. Не исключено, что в 1994 г. имела место издательская мистификация."

Может ли кто-нибудь подтвержить или опровергнуть эту гипотезу?..

@темы: вопрос, Чарская, Вакханка

---

Любопытно

[silent-gluk]

Недавно мы обнаружили в журнале более чем столетней давности два неизвестных рассказа Лидии Чарской.

Не меньшее удивление нас ждало, когда мы прочитали ещё одну нашу находку за последнее время, второй рассказ, то есть очерк Лидии Чарской в этом "Журнале для женщин" за 1918 год. Он называется "Жаждущие забвенья" и повествует о женской наркомании в Петрограде.

Лидия Чарская. Жаждущие забвенья (о женской наркомании в Петрограде)*.

Она лежит передо мною прекрасная и трагическая по своему реализму книга Кло-де-Фареро, его сборник рассказов «Курильщики опиума».

Сколько в ней ужасающей правды. Сколько потрясающего душу реализма. Жутко вникать, проникаться всей этой мрачной безысходностью истории обреченных… Она - отражение их жизни, их бытия. Жалкая жизнь, жалкий быт этих полу-людей, - ищущих забвения.

Книга Кло-де-Фареро является общею мировою постольку, поскольку история описанной в ней страсти является обще-человеческой слабостью. Но эта страсть, эта слабость, в сущности, получила свое начало и развитие на востоке. Теперь же большая половина мира знакома с нею. С первых же дней потрясающей мировой войны, войны, залившей кровью лучшую половину вселенной в её культурном значении, в то время, когда прекратилась всюду в воюющих государствах Европы продажа крепких напитков, неизбежно, как рок, прогрессировало до ужасающих размеров потребление наркотиков. Курение опиума в связи с хлынувшей к нам в Европу волной желтолицых, усердно и гостеприимно раскрывших европейцам двери своих притонов, стало невинной детской забавой по сравнению с более сильным, ядовитейшим способом опьянения, - каким считается нюхание кокаина и вспрыскивание морфия. И Россия в данном случае является чуть ли не в авангарде в смысле злоупотребления этими слабостями. Пожалуй, больший процент наркотиков падёт на нашу злосчастную родину, если принять во внимание обе её столицы и Петроград, в особенности, задыхающийся в своей пагубной страсти. Кокаином и морфием торгуют почти открыто в его кофейнях и тавернах, и просто в тёмных улицах и закоулках по соседству с тёмными притонами.

Часто-часто попадаются вам навстречу бледные, измождённые, чаще всего молодые, лица с синими губами, с рассеянно-мутным взглядом странно остановившихся глаз. Они идут расхлябанной походкой, развинчанные, инертные, равнодушные ко всему в мире, что не касается их пагубной страсти. Кло-де-Фареро в ярких красочных тонах описывает настроение курильщика опиума. Нюхающие кокаин и вспрыскивающие морфий по настроению разнятся от них. Реакция у последних наступает быстрее и, неизбежная с нею душевная боль и тоска искания, глубже, чувствительнее. Да и самое опьянение проходит здесь совсем иначе, нежели у курильщиков опиума или гашиша. Впрочем, всё зависит от индивидуума подверженного той или другой страсти.

На Невском проспекте под вечер можно видеть на ступенях подъезда одной из каменных громад - странную фигуру. Это очень молодая девушка, почти подросток, одетая как нищенка, в рубища. Её волосы нечистоплотными космами падают вдоль стана; её губы сини, а лицо мертвенно-бледно. И тусклый неживой взгляд пугает своей неподвижностью. Её поразительная худоба это - худоба призрака. Хриплым голосом она как бы через силу выбрасывает слова: - Я голодна. Я есть хочу. Дайте мне на хлеб.

Вокруг неё собирается толпа, разношерстная толпа красного Петрограда. Я с трудом протискиваюсь к ней, чтобы протянуть ей свою скромную лепту, но чья-то энергичная рука удерживает меня на пол-дороге.

- Что вы делаете? Вы ускориваете неизбежный конец этой несчастной, говорит ворчливо чей-то старческий тенорок.

Оборачиваюсь. Передо мною почтенный старик, интеллигентной складки.

- Почему? - спрашиваю я его.

- А потому, что это – кокаинистка. Спит и видит, где достать грамм кокаина. Теперь он страшно дорог, как и морфий и все другие наркотики. Если сомневаетесь – проверьте, ошибаюсь ли я на её счет.

И он тут же наклоняется к девушке и шепчет: - У меня есть для вас немного кокаина. Хотите?

В лице она вся преображается, как по волшебству. Глаза загораются жадным блеском. Лицо принимает счастливое выражение. На губах появляется блаженная улыбка. Бессознательным кокетливым жестом она обдёргивает на себе юбку и незаметно прихорашивается.

- Идти мне за вами? срывается хрипло с её губ.

Я не могу больше выдержать, бросаю ей деньги на колени и быстро выбираюсь из толпы.

Страсть к наркотикам захватила у нас самые разнообразные слои общества. Как и винное опьянение она равняет людей и стирает с них последние следы культуры. Но больше всего этой слабости подвержены низшие слои общества - вся проституция с её институтом сутенёров находится во власти этого пагубного ига. Затем, следует богема, мир артистический, и, наконец, высший свет, почти давно, казалось бы, отошедший в область предания ужасов России, но всё же существующий фактически высший свет. Женщины-аристократки, низведённые капризом судьбы и властью революции на ступени женщин-продавщиц и ресторанных прислужниц, ищут иногда «забвения» в кошмарной области наркотик.

И женщин, больных этой страшной пагубной болезнью, увы, больше, чем мужчин.

Но где же спасение? Где выход из жуткого заколдованного круга. Чем спастись от этой едва ли не опаснейшей по своей трудно-излечимости болезни?

Спасенье, однако, есть. Лекарство существует как и при всяком другом заболевании. Но это лекарство - не изделие, не фабрикация латинской кухни. Это лекарство - сила воли. Та мощная сила духа над телом и его побуждениями, которая и делает человека достойным его призвания быть царем над созданиями низшего рода.

Силою воли, и только ею, можно рационально излечить пагубную страсть, пришедшую на смену повальному пьянству.

Закостенелые наркоманы будут утверждать противное, но не верьте им. И эта болезнь излечима, как и все другие, лишь бы приняться за неё с твердой уверенностью в свои силы, в свою энергию. Я знаю интеллигентную женщину по профессии артистку. Она вспрыскивала себе морфий на протяжении двух лет с ужасающей быстротою увеличивая дозы. Ради чего? Ради забвения. Ради желания уйти от реальной жизни и погрузиться в мир кошмарных часто не в меру острых переживаний. И на вопросы, обращенные к ней по поводу того, что она должна чувствовать во время действия наркотик, она отвечала с воодушевлением:

- О, это божественное чувство. Оно уносит от земли. Это – нирвана. Это - полная прострация, полное забвение всего житейского, пошлого, меркантильного! И блаженство, равного которому нет на земле в связи с такими прекрасными образами и упоительными картинами, которых не даст никакая реальная жизнь. Ведь все наши органы слуха, зрения, вкуса, всё это усиливается и утончается до остроты невозможное под влиянием хорошей дозы морфия. И нам широко раскрываются двери в сады блаженных грез!

Это было при самом начале её увлечения морфием, когда сама она была цветущей, свежей и красивой молодой женщиной. И вот я снова встречаю её через два года. Встречаю и не узнаю. От свежей, цветущей молодой женщины не осталось и следа. Это – старуха. Дряблая, жёлтая, старческая кожа, ужасная худоба, мутный взгляд, блуждающая улыбка кретинки. Дрожащие, потные, холодные руки и полное равнодушие, полная апатия ко всему, что касается её снадобья, медленно, но верно убивающего её.

Впечатление, произведенное ею на меня было настолько очевидно-тягостно, что скрывать его и наводить дипломатию, как говорится, я не сочла нужным.

- Вы губите себя. Опомнитесь, —сказала я ей. Взгляните в зеркало, вы же сейчас – старуха. Можно ли так измениться в такой короткий срок!

- Вы правы, надо покончить с этим - неожиданно решила она. Я давно уже замечаю в себе некоторую перемену. Уже не могу играть так, как прежде на сцене; и память уже не та. Да, я выкину морфий из головы. Запрусь недельки на две где-нибудь в глуши и авось справлюсь с собою. Я попробую пойти на это, даю вам слово.

И она сдержала его. Отучила себя от морфия, путём беспощадного насилия над собою. Теперь она вполне здорова, нормальна. Я снова недавно встретилась с нею и поразилась тому блестящему результату, которого она достигла в такой короткий, сравнительно, срок. Краски уже возвращаются на её щеки. Глаза приобретают прежний блеск. Зарождается энергия, жажда деятельности, интерес к общественности.

- Было очень тяжело отвыкать? - спросила я её.

- О, безумно! Но гибнуть от бессилии победить себя было еще тяжелее. Ведь в минуты просветления, отрезвления я отлично понимала, куда ведет меня моя пагубная страсть и ни на миг не имела покоя. Чтобы отделаться от неё, я уехала в самую глушь деревни, за сто вёрст от станции, где нет аптеки, а в земской больнице ни за какие блага в мире не отпустят ни капли морфию и в четырёх стенах своей добровольной тюрьмы принялась за самолеченье. Здесь я пережила все мои муки, всю неудовлетворимую жажду - тоску по наркотикам и, как видите, вышла победительницей из этой борьбы. Я не скрою, выпадали у меня такие моменты, что я готова была отречься от данного вам слова. Я стонала, рыдала и каталась в истерике в минуты приступов неодолимых желаний наркоза. Все члены мои ныли и гудели; чувствовалась сильнейшая боль во всём теле и полный упадок сил. Я рвала зубами наволочку на подушке и кричала, как раненый зверь. Но то было в первые дни испытаний. Потом, с каждым днем, мало-по-малу, боли утихали; жажда наркотиков уменьшалась постепенно, приступы делались реже и я мало-по-малу становилась нормальным человеком. Исчезла параллельно с этим и смертельная тоска, тоска по яду. Сейчас я – здорова. Я провожу всё свободное время на воздухе, занимаюсь спортом, всецело отдаюсь любимому искусству и моё двухлетнее «наркотическое прошлое» кажется мне теперь каким-то безумно-кошмарным сном.

А между тем, с плеч моих упала ужасная тяжесть. Подумать жутко, - ведь этот морфий делал меня преступницей. Не говоря уже о фабрикации фальшивых рецептов и подделку руки под руку докторов, к которым и прибегала лишь бы раздобыть себе драгоценного яду, я даже едва не сделалась и воровкой. Да, увы! это так… не раз намеревалась украсть у домашних деньги или вещи, когда мои финансовые ресурсы истекали и не на что было добывать это проклятое снадобье, которое, как вы знаете, стоит очень дорого. И ради чего всё это? Ради того, чтобы отдать себя медленно во власть безумия, потому что все мы, наркоманы, кончаем… сумасшедшим домом, в лучшем случае - с дрожью неподдельного волнения в голосе закончила она свою исповедь.

Напрягите же всю силу вашего духа, всю энергию вашу, всю вашу волю и старайтесь победить в себе низменные желания натуры. Помните, удел всех наркоманов - мучительная гибель всего того, что так ценно в человеке, что сделало его царём природы, венцом творения. Не дайте же погибнуть в себе вашему человеческому началу. Ведь избежать этой гибели - всецело зависит от вас. Помните, как нам говорили в детстве: «нет слова не могу», «есть слово: не хочу»… Скажите же «хочу» - ему обратное, «захотите»! и захотите спастись пока страсть не захватила вас с головой, пока ещё есть капля возможности спасенья. Спасайтесь же, бросайте растлевающий душу и живую мысль развратный город, полный миазм самых пагубных страстей, спешите в деревню, в глушь, на лоно природы летней, осенней ли, весенней или зимней, всё равно, лишь бы на вольный здоровый воздух, предварительно пожертвовав ваш шприц и запасы снадобий в одну из больниц. Ведь там ощущается такой недостаток в наркотиках, необходимых для больных и умирающих для облегчения их страданий, которых вы так жестоко обездоливали до сих пор! И, покончив со всем этим, отдохнув хорошенько, вы станете снова прежними работоспособными, энергичными людьми, достойными носить имя человека.

Лидия Чарская

Клод Фаррер, книга: az.lib.ru/f/farrer_k/text_1904_fumee_dopium.sht...

Отсюда: vk.com/wall-215751580_3452

vk.com/@-215751580-ocherk-lcharskoi-zhazhduschi...

По второй ссылке - оригинал журнала «Журнал для женщин» за 1918 год, где напечатан очерк Чарской

@темы: статьи, ссылки, Реалии, Чарская, История

---

Любопытно

[silent-gluk]

Любопытно, что у Чарской большинство ее "взрослых" произведений приходятся где-то на "конец середины" творческого периода. С началом Первой мировой их становится меньше... Или я путаю?..

@темы: Чарская

---

Любопытно

[silent-gluk]

КЛАССИКИ РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ В КНИГАХ ЛИДИИ ЧАРСКОЙ.

Алекса́ндр Серге́евич Грибое́дов — русский писатель, прозаик, драматург, дипломат, лингвист, историк, востоковед, пианист и композитор. Статский советник.

ЛИДИЯ ЧАРСКАЯ. ЗА ЧТО?

" — Mesdam'очки! Радость! — прервала наш разговор Додошка. — Новость, mesdam'очки. Нам на утро ложи прислали из министерства в Александринку. Не только первые, все мы, начиная с четвертых, идем. Пятерок не берут! — заключила она, торжествуя.

— В театр? Мы? Додошка, да ты не врешь ли ради пятницы? Говори толком! Побожись, душка!
— Ах, mesdam'очки! Ей-богу же идем! Сейчас солдатка придет и всем объявит! Идет Горе от ума с Дольским.
— Бедная Черкешенка! Она Дольского обожает и не увидит! — заметила я.

— Не увидит — и поделом! — вскрикнула Стрекоза, — зачем разбрасываться? Раньше Дольского обожала, когда он в Тифлисе у них с труппой гастролировал, а потом изменила ему для Воронской! Удивительно!
— Да перестаньте же! Ах, Господи! Вот счастье-то, что мы в театр идем! — и Малявка с таким рвением прыгнула на тируаре, что доски хрустнули под ее ногами.

— Дольский — Чацкий, это чудо что такое! — вскричала Бухарина. — Я Горе от ума в прошлом году видела, и верите ли, mesdam'очки, чуть из ложи не выпрыгнула от восторга!
— И я бы тоже выпрыгнула! — с блаженным видом вторила ей Додошка.
— Вот нашла чем удивить. Ты и с лестницы чуть не прыгнула, когда тебе два фунта конфет прислали неожиданно, — поддразнила ее Малявка.

— Ну, уж это вы, Пантарова, врете. Стану я из-за конфет! Вот еще! Это вы раз четыре порции бисквита съели в воскресенье, — обозлилась Додошка.
— Это ложь! Я съела? Я? Даурская, перекрестись, что я съела. Ага, не можешь? Значит, солгала! — пищала Малявка.

— Да не ссорьтесь вы, ради Бога, — зашикали на них со всех сторон. — Есть о чем толковать! Давайте лучше говорить про завтра. Ах! Вот счастье-то привалило. Театр! Подумать только!

— Знаете что, mesdames, — послышался голос Пушкинской Татьяны, — давайте прочтем лучше Горе от ума, чем препираться из-за пустяков. Ведь не все читали. Лучше прочесть сначала, чтобы знать, в чем дело.
— Ах, прекрасно! — со всех сторон послышались молодые, возбужденные голоса, — отличная мысль, прочтем! Волька, ты лучше всех из класса декламируешь. Читай ты! У кого есть Грибоедов? Давайте сюда Грибоедова! Да скорее...

— Грибоедова нет ни у кого. Надо у Тимаева спросить в библиотеке. Татьяна, беги к нему, сделай сахарные глаза, и он тебе даст.
— Mesdam'очки, смотрите-ка, четверки в парфетки записались. Тишина-то у них какая! — говорили спустя несколько минут удивленные пятые, то и дело прикладывая то глаза, то уши к замочной скважине пограничной с нами их двери.

И, правда, записались. Около сорока разгоревшихся детских головок жадно ловили каждое слово, лившееся из уст Симы, читавшей нам с кафедры бессмертное Грибоедовское создание. И около сорока детских сердец били тревогу, страстно ожидая, чтобы скорее миновала эта скучная ночь и наступило завтра, когда можно было воочию увидеть то, что написано в этой маленькой книжке, ставшей разом милой и близкой каждой из них".

Отсюда: vk.com/wall-215751580_3445

@темы: текст, ссылки, За что?, Чарская, Цитаты

---

[silent-gluk]

А вот интересно, менялся ли у Чарской стиль с течением времени? Как вам кажется?..

---

Любопытно

[silent-gluk]

ИЗНАНКА. Не только Чарская.

Наталия Манасеина. Мамино детство: повесть из институтской жизни.

Мы пополняем наш список литературы о женских институтах (институтах благородных девиц), постепенно находятся новые повести и рассказы. Вот одна из них, её автор Наталия Ивановна Манасеина, известная детская писательница начала 20 века, её исторические повести "Царевны", "Юные годы Екатерины Второй" (Цербстская принцесса) были переизданы в наше время. Сотрудничала с журналом "Тропинка", где и была напечатана повесть из жизни школьниц киевского института благородных девиц в 1850-60-х годах. Врачом, кстати, в этом институте был сам Николай Пирогов.

Иллюстрировала историю, как и другие произведения писательницы, известный график Агнесса Эдуардовна Линдеман.

Почитать можно здесь - coollib.cc/b/711493-natalya-ivanovna-manaseina-... - к сожалению, только в pdf и оригинальной орфографии (издание 1909 года).

@темы: ссылки, Манасеина

---

Любопытно

[silent-gluk]

Вот Чарскую обвиняли в излишней экзальтированности героинь и т.д. А вот интересно: насколько это особенности ее стиля и насколько - особенности описываемого социального слоя (если институток можно считать социальным слоем)?..

@темы: Чарская

---

Любопытно

[silent-gluk]

Лидия Чарская. Трагедия голода. «Журнал для женщин». №12, 1918 год.

— Я терпелив и ждать умею! — пропел Пальчевский, уходя от Нины. Они стояли у зеркала в крошечной передней и пока он надевал своё широкое английское пальто, Нине назойливо лезли на глаза его румяные, толстые щеки и масляные свиные глазки, смотревшие на женщину с явно выраженным желанием.

«Нет, нет, мелькала в это время сверлящая мысль в мозгу Нины — нет, нет, только не этот. Всё что угодно, только не этот сытый, всегда самодовольный барин, умудрившийся остаться таким румяным и полным даже в эти тяжёлые времена всеобщего голода, нужды и лишений.»

Он приехал сегодня перед тем, как идти спать Волику и Соне и привёз шоколаду и фруктов детям, на которые те накинулись с жадностью голодных зверков. А Нина думала в это время: «Зачем было привозить сласти, куда лучше было бы снабдить их мукой или мясом.» Пальчевский богат и ему ничего не стоит выкинуть из кармана сотню, другую.

Но он, вероятно, и не подозревал даже до какой нужды она дошла с детьми со дня гибели мужа. Он не знает этот настойчивый, как никто, человек, что она испытывает вот уже вторую неделю настоящий непреодолимый голод, заставляющий её возвращаться к одной и той же мысли, которая в особенно тяжелую минуту толкнулась ей в голову.

Да, в конце концов она решится на «это», потому что ничего другого сделать она не в силах. Голос у неё пропал безвозвратно и петь на сцене, как прежде, она уже не может. А иной «честный» труд, где его найдешь? И на чьи руки она будет оставлять детей, когда целыми днями придется пропадать на службе? Если бы был жив её Глеб, — все было бы иначе. Но он пал случайно жертвой в жуткие октябрьские дни минувшего года и с того самого времени она бьётся как рыба об лёд, случайно, от времени до времени, находя переписку. Но вот уже несколько дней, как пришлось распрощаться с пишущей машиной, отнесённой «на комиссию», чтобы найти возможность купить детям молока и хлеба. Остаётся одно… На это «одно» склоняет её и Пальчевский. Худенькая, стройная, с застенчивой улыбкой и бессознательно-призывным взглядом, она будит в нём, таком тонком и пресыщенном человеке, такие сладостные, острые чувства.

— Зачем и ради кого вы бережёте себя? — говорил он ей в сотый раз и сегодня держа обе её тоненькие ручки в своих. — Вы из породы однолюбок, ну и любите вашего Глеба, память его… Любите с Богом, а отвлечься от этого странного культа любви к умершему всё же не мешает. Милая, маленькая женщина! Согласитесь стать моей, и я дам вам дивную сказку сложнейших переживаний. Я засыплю вас цветами и унесу далеко от земли. Решайтесь, Нина.

Но, вместо ответа на его призыв, она вырывает у него свои руки и, едва преодолевая отвращение, цедит сквозь зубы: — Оставьте меня с вашими сказками, Пальчевский! Как можете вы думать о них, обо всей этой ерунде в такое тяжелое время.

Он уходит разобиженный. Эта маленькая женщина неуловима как ящерица. А между тем, она едва ли не самый острый и длительный каприз.

II.

Пальчевский ушёл, а запах его сигар, смешанный с крепкими дорогими духами, всё ещё наполняет квартирку. И Нине бессознательно противен этот запах. Из крохотной гостиной она проходит в детскую.

В незавешенные окна глядит сентябрьская ночь. Манят далекие звезды. Миражи дворцов и башен причудливо странствуют в облаках. Луна льёт свой призрачный, капризный свет на милые личики спящих детей. Они чему-то сладко улыбаются во сне. Наелись до отвалу шоколаду и, по всей вероятности, и сейчас грезят о нём. На сегодня удалось при его помощи утолить голод, ну, а завтра? Завтра?

Нина вздрагивает всем телом при одной мысли об этом завтра, трагическом и неизбежном, как кошмар. В доме нет ни гроша денег. Всё, что было можно снести в ломбард — снесено; продать татарину за бесценок — продано. Остаётся одно: пожертвовать собою, своим телом ради детей, ради спасения от голода их и себя.

Пальчевский!.. Зачем, зачем она не остановила его! Он все-таки не совсем чужой, друг семьи их и сильно увлечён ею. Или так было бы хуже? Разумеется, хуже, во много раз. Решено. Она пойдет сегодня. Выйдет на улицу искать заработка самого безумно тяжелого, который почему-то считается у людей легким. О, как они заблуждаются на этот счет, люди!

Нина подходит к зеркалу и внимательно вглядывается в своё лицо. Как она худа, истощена, несчастна! Пожалуй еще, чего доброго, никто не пожелает её такою и что тогда будет с голодными Валиком и Сонюшей завтра? Чем она накормит голодных детей?

Мысли прыгают и вьются в голове женщины. А руки её холодны, как лёд, когда она преображает при помощи румян, карандашей и кармина своё измученное, усталое бледное лицо в моложавое, пикантное и задорное. Так гримировалась она, когда служила в опере на первых партиях и теперь это искусство пригодилось ей.

Чёрный, стройный костюм как нельзя более идёт к этому задорному, подрисованному личику, а большая чёрная шляпа оттеняет глаза, и они кажутся из-под полей ее значительными, русалочьими… Она крестит детей и выходят на цыпочках, осторожно щёлкнув ключом у входа.

III.

Сентябрьская ночь дышит прохладой… На Невском полутьма. Электричества ещё нет и тёмные фигуры уныло бродят, как призраки, осторожно приглядываясь друг к другу. Нина идёт с независимым видом порядочной женщины, но сердце бьётся в груди как подстреленный голубь. И мысль назойливо выстукивает в такт дробно-стучащих каблучков.

«Когда ты вернешься домой, то уже не посмеешь поцеловать детей; ни посмотреть на портрет Глеба. Ты будешь ничтожна, грешною, падшею, ничуть не менее всех падших женщин.»

— А Боже мой! Что же делать, когда нет иного выхода! — вырывается у неё вслух со стоном и последнее равнодушие, равнодушие утопающего охватывает всё её существо. К тому же и голод, искусственно заглушенный сластями Пальчевского, снова властно начинает напоминать о себе. — Если бы хоть сытно поужинать перед «этим»! — сладко мечтает женщина и нервно ускоряет шаги.

На углу Троицкой и Невского стоят двое мужчин. Один, небольшого роста в круглой соломенной шляпе с бритым, как у актёра лицом, провожает Нину долгим оценивающим взглядом. Потом, тихо бросив два-три слова товарищу, вдруг устремляется за нею.

Дрожа всем телом, с пылающим лицом и сильно бьющимся сердцем, женщина бросается в переулок. «Круглая шляпа» не отстает; то перегоняет её, то замедляет шаги и идёт с минуту, другую рядом, старательно вглядываясь в её лицо. Но вот, вспыхнуло электричество и осветило подрисованное личико женщины. В тот же миг её случайный спутник решается заговорить:

— Куда вы так бежите? Разве можно так бежать?

Голос у него несколько резкий, хотя и старается быть вкрадчивым.

Сердце уже не бьётся в груди Нины. Сердце останавливается от волнения, начало уже сделано. Возврата назад нет. Она видит так близко бритое лицо и хищный профиль. Видит жадный взгляд, нащупывающий всю её фигуру и ужас заставляет её вдруг похолодеть всю с головы до ног. Она останавливается вдруг, вся дрожа, не будучи в силах произнести ни слова. Ни сделать ни шагу вперед. Ноги подкашиваются, словно налитые свинцом.

— Вы не думайте, что я… я… — лепечет она чуть внятно, — я — не профессионалка… я…

Он внимательно смотрит на неё одну минуту, потом жестом собственника берет её руку и прижимает локтем к себе.

На лице его играет теперь плотоядная улыбка.

— К профессионалке я бы и не подошел, моя милая, — говорит он с лёгким смешком. — Я ищу знакомства с порядочными женщинами, чтобы не попасться… не наскочить… Ну вы меня поймёте, словом, милочка. Я говорю о возможности заразиться. Кроме того, я жених и с этим приходится считаться… Кстати, через два часа я должен быть дома. Нам надо спешить… Надеюсь, вы поедете со мной? Сколько?

— Что «сколько»? — упавшим голосом срывается с губ Нины.

— Но, Бог ты мой, мы же не дети! И смешно было бы разводить антимонию любви. Я вас спрашиваю: во сколько вы цените эти два часа времени, которые мы проведём с вами?

Какой тон! Какая наглая уверенность! Какая дерзкая улыбка!

Нине хочется ударить этого нахала по его бритой с синеватым отливом щеке, но она только сжимает зубы и цедит сквозь них чуть слышно:

— Сто… Сто рублей…

Человек в круглой шляпе смеется.

— Дорого, милочка. Я предлагаю пятьдесят. Согласны?

— Нет!

— В таком случае, расстанемся друзьями.

Он, всё так же противно хихикая, пожимает её руку и, приподняв шляпу, прежде чем она успевает очнуться, исчезает вдали.

Нина стоит растерянная, смущённая.

— Что делать? Вернуть его? «Уступить?» Согласиться? Может быть, не имея понятия о «таком» заработке, она запросила слишком дорого? Но нет, она не унизится, не побежит за этим наглецом, который оценивает женскую честь с таким циничным бесстыдством…

IV.

Снова Невский, манящий, неуловимый и жуткий с новою, далеко несвойственною ему физиономией пролетарской толпы. Нина идёт машинально. Её толкают, задевают. Она почти не чувствует толчков. Голод всё острее и назойливее с каждой минутой сверлит её внутренности. От съеденного вечером шоколада остался отвратительный привкус во рту. И страх, граничащий с отчаянием прокрадывается ей в сердце: — А, что, если не будет случая? Что если никто не позовёт её? На что она купит еды детям?

Пьяный матрос, попавшийся ей навстречу, мельком взглянув на неё, громко говорит своей даме пухленькой девице, повисшей у него на руке.

— Тоже худерящая холера! Туда же! Хлеб отбивать у моей кубышки.

Как безумная кидается в сторону Нина с горячим румянцем стыда, залившим её щеки поверх искусственной краски.

Нет, нет, бежать отсюда! Её смешивают с «такими женщинами», её — любившую и ласкавшую за всю жизнь одного только Глеба! Рыдание подступает к груди. Слёзы обжигают глаза. Отчаяние и стыд даже на миг заслоняют голод. Она прибавляет шагу, почти бежит. Сворачивает в одну из глухих улиц и, приютившись у каких-то ворот, даёт полную волю слезам. ……………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………

— Что с вами? О чём вы плачете? Ради Бога, не сочтите меня за нахала, но я давно иду следом за вами… Пожалуйста, скажите, не могу ли я вам быть полезным в чём-нибудь?

Какой мягкий, ласковый голос! Какие славные задушевные нотки слышатся в нём!

Нина отрывает от залитого слезами лица руки и глядит на стоящего перед нею незнакомца.

Высокий. Чуть сутуловатый. Чёрные умные глаза. Худое лицо. Подстриженные усы. Военная форма.

— Не бойтесь меня, — говорит он снова, поймав её тревожно-страдальческий взгляд, — я вам ничего не сделаю дурного. Если надо помочь вам — я помогу. По-товарищески, попросту. Может быть, вы голодны. У меня есть кое-что из запасов. Я недавно вернулся с севера России и привез провизии с собой.

Нина поднимает глаза на это тонкое, одухотворенное лицо и отвечает враждебно:

— Даром мне ничего не надо. А если я вам нравлюсь — немного — я ваша и пойду с вами куда вы поведёте меня.

— Но, дитя мое, вы так расстроены, что будет лучше, если я провожу вас домой, а завтра, если позволите, принесу вам кой-чего… хотите?

— До завтра можно умереть с голоду, — нарочно грубо возражает женщина. — Не мешайте же мне и другим подходить ко мне, если не желаете пригласить меня сами.

— А… ну, в таком случае, идём. — Он берёт её под руку и увлекает за собою.

Не видя ничего и не слыша ни слова из того, что он говорит дорогой, Нина идет за ним как во сне, как сомнамбула, едва переставляет ноги.

Какой-то двор… Огромный, выложенный асфальтом. Какая-то лестница. Он открывает дверь французским ключом и они входят.

Маленькая, уютная, холостая квартира. Обстановка изящная и недорогая. В первой комнате, столовой, топится камин.

Он усаживает её перед огнем с трогательной заботливостью, как давно желанную гостью. Осторожно снимает с неё шляпу, боа. И всё время глядит на неё не отрываясь не то удивленными, не то восторженно-радостными глазами. Потом приносит керосинку с кухни, никелевую сковородку, масло, хлеб, сыр. При виде всего этого глаза Нины загораются жадным блеском! О, как давно она не ела всех этих вкусных вещей!

Её новый знакомый угадывает чувства своей гостьи и пока жарится яичница на сковороде, уговаривает Нину не стесняться и скушать несколько им самим приготовленных для нее бутербродов. И она не заставляет себя просить.

Как всё это божественно вкусно на отощавший желудок!

Скоро поспевает и яичница. Потом они пьют чай. Незнакомец держит себя со своей гостьей как со владетельной принцессой. И всё чаще и чаще по долгу останавливает на её лице своё как бы любующийся взгляд.

— Вы мне поразительно напоминаете одну женщину, которую я любил и люблю, хотя и потерял её из виду, — говорит он наконец в ответ на её недоумевающе-вопросительный взгляд.

— Вот как! — смеётся несколько возбужденно Нина, в то время как грудь её сжимается страхом перед наступлением значительной минуты — Вот как! Что же? Тем лучше… Вам будет легче создать иллюзию… — и глазами она доканчивает фразу.

— А может быть лучше и вовсе обойтись без таких иллюзий! – как-то смущенно роняет он. И потом после паузы:

— Если вам нужны деньги, я одолжу вам их до… до более счастливого для вас времени.

— А когда, позвольте вас спросить, будет — это счастливое время? — почти грубо выкрикивает она, — и из чего я вам буду отдавать долг? А милостыни, повторяю, мне от вас не надо.

Он смотрит на неё с явным состраданием. Потом, медленно подходит к ней и целует её робким братским поцелуем в лоб и глаза.

И вдруг, весь вспыхнув, засыпает её всю, всё лицо её, грудь и шею неожиданным градом самых страстных, исступленных, самых бешеных поцелуев. Потом легко и быстро поднимает её с кресла и несёт куда-то по тёмному коридору.

V.

Щёлкнул выключатель и Нина увидела себя на широкой турецкой оттоманке, постланной на ночь как кровать, а над нею…

Надо было призвать все свое благоразумие на помощь, чтобы не крикнуть в голос, увидя над головой своей, свой собственный портрет, изображение её самой — самой Нины, почти в натуральную величину, рисованный красками.

Да, это она в партии Маргариты, в её лучшей партии, которую она исполняла всегда с особенным подъемом — она — Нина на большом в рост человеческий портрете, в чужой квартире незнакомого человека.

— Кто эта женщина? — чтобы проверить себя, спрашивает она своего странного хозяина.

Тот улыбается ей какой-то новой, светлой улыбкой.

— Та, которую я люблю. Люблю, не зная. Люблю, никогда не обменявшись с нею ни одним словом. Я только видел и слышал её на сцене. Но судя по тому, что она даёт, по тому восторгу, который зарождает или, вернее, зарождала в сердцах слушателей, потому что вот уже четыре года, что она исчезла и ни в одном из здешних театров не выступает больше, — судя по впечатлению, которое она производила на своих слушателей и зрителей, эта женщина — богиня. Чистая, прекрасная богиня, существо, лучшее в мире, с высшими духовными эмоциями; человек поразительной духовной красоты. Да, я никогда не видел её иначе, как на подмостках и, должно быть, уже не увижу больше и так, но своим голосом, игрою и пением она облагородила меня и воспитала во мне лучшее человеческое начало. Она была и осталась королевой моей и впечатление, произведённое ею на меня, не рассеется во всю жизнь. И с мечтою моей о ней я никогда не расстанусь. Я рад, бесконечно рад, что вы, именно вы, так странно похожи на неё. Но скажите теперь как вас, милая копия моего драгоценного оригинала, зовут.

Но Нина молчит в ответ на это неожиданно-горячее признанье. Целый рой мыслей кружится сейчас в её голове.

«Мечта»… «Королева»… человек поразительной духовной красоты, воспитывающий человеческое начало в людях»… И она — эта «мечта-королева» сейчас падёт. Падёт как самая обыкновенная, заурядная женщина. Нет, хуже, как проститутка продаст себя, ради хлеба…

Нет! Не должно этого быть… Не должно!

- Что с вами? Вам тяжело? Почему вы нахмурились? — срывается с губ её собеседника нежно и нетерпеливо и робким движением он обнимает её.

Не надо, не надо этих объятий!

Женщина резко отстраняется… Встаёт. И глаза её горячи и сухи, когда она говорит, отчеканивая каждую фразу.

— Я сейчас уйду… Уйду, чтобы не разбивать вам вашей мечты, ваших иллюзий. Не надо осквернять вашей прекрасной грёзы… Вы говорите, что я странно похожу на неё? Ну так вот, во имя этого сходства мы и должны расстаться. Королева должна остаться королевой, хотя бы в… мечтах. А меня забудьте… Я пойду искать другого «случая»… К тому же, вы и не нравитесь мне.

Последнее вырывается у неё почти истерическим криком и она как безумная выбегает из маленькой квартирки…

Снова шумная ночная улица с запоздалой толпой фланёров поглощает её. Снова ужас отчаяния в связи с мрачной действительностью охватывает женщину. Но в душе, где-то глубоко, в сокровенных тайниках её зацветает нежный благоуханный цветок какой-то чистой и гордой радостью…

Лидия Чарская

Отсюда: vk.com/@allcharskaya-rasskaz-lidii-charskoi-tra...

@темы: текст, ссылки, Чарская, Рассказы

---

Любопытно

[silent-gluk]

А вот если бы сейчас кто-нибудь попробовал писать в стиле Чарской - что вышло бы? Понравилось бы современному читателю или как?

@темы: Чарская

---

Любопытно

[silent-gluk]

КЛАССИКИ РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ В КНИГАХ ЛИДИИ ЧАРСКОЙ.

Анто́н Па́влович Че́хов — русский писатель, прозаик, драматург, публицист, врач, общественный деятель в сфере благотворительности. Классик мировой литературы. Почётный академик Императорской академии наук по разряду изящной словесности (1900—1902). Один из самых известных драматургов мира. Его произведения переведены более чем на сто языков. Его пьесы, в особенности «Чайка», «Три сестры» и «Вишнёвый сад» на протяжении более ста лет ставятся во многих театрах мира.

Актриса Л.Чарская играла роль гувернантки Шарлотты в пьесе "Вишнёвый сад" на сцене Александринского театра до революции.

ЛИДИЯ ЧАРСКАЯ. ЕЁ ВЕЛИЧЕСТВО ЛЮБОВЬ.

"Вот уже вторую неделю репетируется здесь, в большом белом зале Отрадного, исполнителями-дилетантами чудесная, полная скрытого трагизма и внешне обвеянная голубыми крыльями поэзии, популярнейшая пьеса Чехова "Вишневый сад". Предстоящий спектакль является подарком младших членов семьи её старшему представителю и главе, Владимиру Павловичу Бонч-Старнаковскому, очень крупному чиновнику дипломатического мира и помещику, владельцу одного из прекраснейших имений Западного края, расположенного неподалеку от прусской границы.<...>

<...> Нашумевшись, накричавшись и наспорившись вдоволь, молодежь разошлась после ужина по своим комнатам.
Чернота ночи и знойная духота её помешали прогулке. На завтра решено было подняться пораньше, чтобы репетировать, репетировать и репетировать без конца. Спектакль, приноровленный ко дню рождения главы семейства, был не за горами. После него должна была разъехаться вся мужская половина общества: сам старый хозяин дома, Толя, Никс Луговской и "любимец публики".

Последний весь отдался сейчас постановке спектакля. Он мастерски распределил роли: сам взял себе благодарную, трудную и красивую роль стареющего кутилы-барина, разорившегося помещика Гаева, ту, которую так неподражаемо вел на образцовой сцене покойный Далматов; его сестру, кокетливую, обаятельную, чуждую предрассудков, легкомысленную барыньку, играла Зина Ланская; её дочь, прелестного, поэтичного ребенка Аню,— Муся. Варя должна была изображать горничную Дуняшу, типичную вскормленницу господ. Роль Вари, старой и спокойной приемной дочери Раевской, поручили Вере, великолепно подходившей к её типу, роль же гувернантки Ани — Шарлотты Ивановны — репетировала экономка Маргарита Федоровна, старая дева, ненавистница мужчин, крикливое и несноснейшее в мире существо. Бесподобен был уже и теперь, на репетициях, лакей Яша в исполнении Толи; Трофимова играл сын священника Вознесенский, студент духовной академии, а Лопахина — жесткого, молодого, но "из ранних", купца-кулака, скупившего Вишневый сад у бывших господ своего отца-крепостного, — Рудольф Штейнберг. Комическую роль управляющего взял на себя Никс Луговской; роль лакея Фирса поручили другому студенту, товарищу Ванечки Вознесенского, Петру Петровичу, носившему крайне комическую фамилию Кружка. Оба юноши, за неимением других исполнителей приглашенные в аристократический кружок богатых помещиков, чувствовали себя здесь не в своей тарелке, ужасно стеснялись, краснели, потели, держались безотлучно один подле другого и оба с самого начала репетиций в одинаковой мере и силе влюбились в Мусю. Она от души смеялась над ними и за глаза постоянно называла их "Попугайчиками".

Отсюда: vk.com/wall-215751580_3425

@темы: ссылки, Чарская, Ее величество любовь, Цитаты

---

Любопытно

[silent-gluk]

КРЕМЫ ДЛЯ ЛИЦА, ИЛИ КАК ДО РЕВОЛЮЦИИ ДАМЫ ТОЖЕ ХОТЕЛИ БЫТЬ СВЕЖЕЕ И КРАСИВЕЕ.

Самыми крупными косметическими фабриками, где производились упомянутые кремы, в России до революции были Брокар (современная «Новая Заря») и Ралле (нынешняя «Свобода»). Также выпускали парфюмерно-косметическую продукцию в промышленных масштабах «Сиу и Ко», товарищество «Чепелевецкий с сыновьями», провизоры Остроумов, Юргенс, Энглунд, Жуков и многие другие. Почти половина рекламы в различных старинных журналах занята этой косметикой с изображениями прелестных дам в стиле модерн. Часто косметика привозилась из Европы, в основном из Парижа.

А вот например, страница каталога магазина «Мюр и Мерелиз», предлагающего продукцию разных фабрик - мыло, пудру, духи, бальзамы, кремы, масло и т.д.

Журналы для женщин в 1910-х годах не только давали советы в области ухода за лицом, но и часто продавали и рекламировали «свои» косметические средства, которые можно было купить через редакцию.

«Бензином лицо не протирайте».
Продолжали быть популярными домашние средства, смеси и рецепты которых также печатались в журналах и книгах:

«делайте массаж лица, смазав пальцы таким кремом:
Миндального масла . . 50 гр.

Белого воска .... 10 гр.

Спермацета...................10 гр.

Розовой воды .... 20 гр.

Тинктуры бензоя . . . 5 гр.

Амбры... 2 гр.»

Или рецепт знаменитой красавицы тех времён Лины Кавальери:

Для матовой белизны лица - lotion по рецепту Лины Кавальери:
Бензойной тинктуры . . 30 гр.

Тинктуры серой амбры …15 „

Тинктуры мускуса . . 8 „

Очищенного спирта. . 150 „

Флердоранжевой воды 3/4 литра.
Кусочком ваты, смоченным в полученном составе, протирайте Ваше лицо всякий раз, как заметите, что оно лоснится.

Кремы для лица обещали то, чего хотело большинство женщин того времени - белизны и нежности лица, отсутствия морщин, прыщей и угрей, и той самой свежести, которую ожидала Нетти Вадберская (хотя ей было всего 20 лет…) от неизвестного, но такого заманчивого для её младшей подруги Кати Баслановой, крема из повести Лидии Чарской «Тяжёлым путём».

«Когда, устав до изнеможения, молодая девушка вернулась, наконец, исполнив чуть ли не десятое поручение невестки, она увидела Нетти, сидевшую перед зеркалом и тщательно натиравшую себе лицо каким-то кремом.

— Знаете, так оно лучше будет, свежее к вечеру, — смутившись при виде удивленного взгляда Ии брошенного на нее, оправдывалась молодая женщина.

— Да, удивительно помогает, — примеривая y другого зеркала огромную накладку из фальшивых волос, произнесла Катя. — Дайте мне тоже потом попробовать, Нетти.

— Что? — Глаза Ии расширились от удивления. — Катя! — невольно вырвалось y неё.

— Что, Катя? — пожала плечами девочка.

— Не думаешь ли ты, что я, как старшая сестра разрешу тебе делать такие глупости?

— Какие глупости? Я не вижу глупостей ни в чем.

Губки Кати мгновенно надулись. Лицо приняло неприятное, капризное выражение.

— Перестань глупить, Катя, — уже строгим тоном заговорила Ия, — я не разрешу тебе, еще девочке годами, делать этих глупостей... Изволь снять сейчас же этот нелепый накладной шиньон и не смей прибегать ни к какой косметике. Иначе я принуждена буду отвезти тебя сегодня же в пансион".

Л.Чарская. "Тяжёлым путём".

Отсюда: vk.com/@-215751580-kremy-dlya-lica-ili-kak-do-r...

По ссылке - примеры рекламы, косметические рецепты

О морщинах из старинного журнала: vk.com/doc146990166_683068378?hash=t8QZOe60lo1j...

Об уходе за кожей из старинного журнала: vk.com/doc146990166_683068780?hash=O8EJuwtZs10L...

@темы: статьи, ссылки, Реалии, Чарская, Тяжелым путем, Цитаты

---

Любопытно

[silent-gluk]

ДАМСКОЕ СЧАСТЬЕ В СТАРОЙ РОССИИ.

КРЕМЫ ДЛЯ ЛИЦА, ИЛИ КАК ДО РЕВОЛЮЦИИ ДАМЫ ТОЖЕ ХОТЕЛИ БЫТЬ СВЕЖЕЕ И КРАСИВЕЕ.

"Наконец, он наступил так давно ожидаемый Нетти день бала!

Уже с самого утра поднялась в доме невообразимая суматоха. Горничная Луша то и дело бегала по лестнице, свистя накрахмаленными юбками, стуча каблуками. Констанция Ивановна, перерывая весь гардероб в шкафной, кричала так громко, переговариваясь с Нетти, которая примеряла чуть ли не в сотый раз свой костюм Весенней Зари внизу в будуаре, что заниматься сегодня с детьми Ии не представлялось никакой возможности. С досадой она захлопнула тетрадки и велела своим маленьким воспитанникам собираться на прогулку.

Но прогулка должна была быть сегодня тоже отменена.
— Ия, будьте так любезны, — скорее тоном приказания, нежели просьбы, обратилась Нетти к невестке, — принесите мне шпилек-невидимок для прически и ленту для веера. Понимаете, бледно-розовую муаровую ленту... Только поторопитесь с покупками, пожалуйста. Да, ради Бога, не берите вы с собой детей в магазины. Они только стеснят вас.

Еще через полчаса, вернувшейся Ии пришлось мчаться к парикмахеру, который недостаточно крепко завил фальшивые локоны Нетти, потом за перчатками и английскими булавками...

Когда, устав до изнеможения, молодая девушка вернулась, наконец, исполнив чуть ли не десятое поручение невестки, она увидела Нетти, сидевшую перед зеркалом и тщательно натиравшую себе лицо каким-то кремом.

— Знаете, так оно лучше будет, свежее к вечеру, — смутившись при виде удивленного взгляда Ии брошенного на нее, оправдывалась молодая женщина.
— Да, удивительно помогает, — примеривая y другого зеркала огромную накладку из фальшивых волос, произнесла Катя. — Дайте мне тоже потом попробовать, Нетти.

— Что? — Глаза Ии расширились от удивления. — Катя! — невольно вырвалось y неё.
— Что, Катя? — пожала плечами девочка.
— Не думаешь ли ты, что я, как старшая сестра разрешу тебе делать такие глупости?
— Какие глупости? Я не вижу глупостей ни в чем.

Губки Кати мгновенно надулись. Лицо приняло неприятное, капризное выражение.
— Перестань глупить, Катя, — уже строгим тоном заговорила Ия, — я не разрешу тебе, еще девочке годами, делать этих глупостей... Изволь снять сейчас же этот нелепый накладной шиньон и не смей прибегать ни к какой косметике. Иначе я принуждена буду отвезти тебя сегодня же в пансион".

Л.Чарская. "Тяжёлым путём".

Мы не знаем, каким именно кремом натирала лицо двадцатилетняя Анастасия Вадберская, но можем посмотреть, какая косметика была в ходу у дам в 1910-х годах 20 века. Хотя, действительно, совсем молодым девушкам и журналы не советовали пользоваться кремами; лучшим средством для них провозглашались воздух, гимнастика и фрукты!

Ничего не изменилось и в наши времена, можно воспользоваться нижеприведёнными советами, даже Баталинская вода продаётся до сих пор... (а книгу по старинной гимнастике Мюллера можно почитать в прикреплённом файле).

"Журнал для хозяек", 1913 год, ответы на письма читательниц:

Екатеринѣ, на Палихѣ.
Въ 16 лѣтъ безусловно не нужно употреблять никакой косметики. Не дай Богъ, начинать прибѣгать къ косметикѣ съ такого возраста! Тогда вы въ 30 лѣтъ будете выглядѣть старухой.

Для хорошаго цвѣта лица нужно больше движенія, воздуха и хорошее пищевареніе. Пейте ежедневно натощакъ полстакана Баталинской воды (стоитъ 35 коп. въ любомъ аптекарскомъ магазинѣ). Ѣшьте побольше фруктовъ и овощей, поменьше мучного и мяса. Утромъ ежедневно дѣлайте гимнастику Мюллера, связанную съ обливаніями, это лучшее средство для возбужденія энергіи. (Подробное описаніе гимнастики Мюллера вы найдете въ брошюрѣ „Моя система для женщинъ . Продается во всѣхъ книжныхъ магазинахъ, стоитъ 75 коп.).

Поставьте за правило - каждый день, послѣ обѣда совершать прогулку пѣшкомъ, несмотря ни на какую погоду. Прогулку начните съ одной версты разстоянія и, постепенно прибавляя, дойдите до 5 верстъ, и уже дальше не прибавляйте и не убавляйте, а дѣлайте каждый день ровно 5 верстъ.

Примите всѣ мои совѣты, и увѣряю Васъ, что къ концу лѣта у Васъ будетъ чудный цвѣтъ лица и бодрое, свѣжее самочувствіе.

Отсюда: vk.com/wall-215751580_3421

Упомянутая книга по гимнастике Мюллера - vk.com/doc146990166_683054515?hash=W8Mm0uOzKhWx...

@темы: ссылки, Реалии, Чарская, Тяжелым путем, Цитаты

---

Любопытно

[silent-gluk]

Любопытно вот, а были ли у Чарской подражатели?..

@темы: Чарская

---

Любопытно

[silent-gluk]

Продолжаем публиковать новую маленькую повесть Лидии Чарской, напечатанную в журнале "Задушевное слово" для младшего возраста в 1910 году.

ЧТО БЫЛО В СЕРОМ ДОМЕ.
Рассказ Л. А. Чарской. (продолжение)

IV

Через минуту-другую, свет от маленькой керосиновой лампочки больно ударил мне в глаза.

Я с удивлением огляделась кругом.
Невидимые руки опустили меня на пол посреди большого подвального помещения с заплесневелыми от сырости стенами, с простыми деревянными скамьями и грязным некрашеным столом.

Я стояла перед высоким плечистым человеком сурового вида, с всклокоченной бородою. Подле меня суетилась хорошо знакомая мне старуха-нищая, доставившая меня сюда. Она трогала материю моего платья, ощупывала мою обувь, кофточку, юбку. Спиною к нам сидела худая, как скелет, женщина и перебирала какие-то тряпки в большом мешке. В стороне стояли три мальчугана, из которых одного я узнала сразу: это был знакомый уже мне Ванюшка; они пересмеивались, отпуская шутки на мой счет.

Высокий лохматый человек строгим пронизывающим взглядом окинул всю мою фигуру с головы до ног.
- Ничего себе девчонка, красивенькая… и тихая, кажется! Такие-то нам и нужны! Подозрения не навлекут на себя! Ну, теперь ты в наших руках! Смотри же, старайся, чтобы поскорее пройти всю науку в нашей школе, а не то…
- Какая наука? Какая школа?
- Узнаешь! - угрюмо ответил суровый человек.

- Я не хочу быть в вашей школе! - вскричала я, вся дрожа от волнения, - я хочу домой, к тёте Соне, нянечке, Лизе… Мне надо к ним… Надо в больницу, к Ане… Она умирает, умерла может быть! Пустите! Пустите!
- И не думает умирать твоя сестричка! - громко расхохоталась моя старая знакомка нищая.
- Как нет? Вы же сами говорили…
- Да, говорила, чтобы легче заманить тебя к себе, пташечка! Уж и следила же я за тобою всё это время, касаточка! И за тобой, и за тётенькой твоей, и за сестричками. При мне старшенькая и под лошадей попала и после отвезли её в больницу, - всё я видела. Уж очень ты меня раззадорила тогда, касаточка, как перед всей честной публикой старую Степановну воровкой выставила… Тогда уж я и решила посчитаться с тобою, да заодно нашему хозяину-благодетелю и новую ученицу предоставить… Что глазки-то вытаращила, касаточка? Не бойсь, не бойсь, не волки мы - не съедим тебя…

Все это старуха проговорила мягким вкрадчивым голосом, в то время как её красные слезящиеся глазки так и бегали в разные стороны и горели, и искрили злыми огоньками.

Тяжелое предчувствие сжало мне сердце. Мне стало вдруг так страшно, так страшно под этим злым взглядом старухи.
Я поняла, что попала в руки к каким-то темным нехорошим людям и что мне необходимо вырваться от них сейчас же, сию минуту, во что бы то ни стало.

- Пустите меня! Пустите! Пустите! - вскричала я не своим голосом и, оттолкнув от себя старуху, со всех ног кинулась к дверям.
- Та-та-та-та! Куда, ласточка? Ишь ты, прыткая какая! - услышала я грубый голос над собою, и две цепкие руки схватили меня за плечи. Потом кто-то силой отшвырнул меня в угол… Я больно стукнулась головой о стенку и в тот же миг потеряла сознание.

V

Очнулась я должно быть очень не скоро.

Ни старухи, ни худой молчаливой женщины, разбиравшей тряпки при моём появлении, не было подвале. Исчез и знакомый мне Ванюшка. Двое старших мальчуганов сидели в углу и о чем-то громко спорили. В руках одного я увидела блестящие новенькие золотые часики. Он показывал их товарищу, не давая их однако тому в руки. Его сверстнику должно быть не нравилось такое поддразнивание. Он сердито бранился и грозил кулаками своему собеседнику. Лохматый хозяин сидел у стола и раскладывал на нем какие-то вещи. Чего-чего тут только не было! И золотые украшения, кошельки, носовые платки, и часы, и даже пальто и дамский зонтик.

Хозяин должно быть был в духе, потому что мурлыкал себе под нос какую-то песенку.
Вдруг послышался легкий стук за дверью.
- Попрошайка пришла! Попрошайка! - вскричали разом оба мальчугана и кинулись к порогу.
- Брысь вы! На место! - прикрикнул на них хозяин и, оттолкнув мальчиков, сам поспешил к двери.

- Это ты, ты, девочка? - произнес он, прикладывая ухо к дверной щели.
- Я, отец! - послышался мне слабый голосок.
- Много собрала сегодня? - снова спросил хозяин, не без труда снимая большое заржавленный крюк с дверей.
- Подавали, отец! Милостыньки-то набрала, а и холодно только! - снова послышался тот же странно знакомый мне голос.

Где я слышала его? Где слышала я этот хриплый, вздрагивающий голосок? Положительно не помню… (Продолжение будет)

Рисунки к повести - художника Э.Соколовского, иллюстрировавшего повести Чарской "Записки сиротки", "Первые товарищи" и другие.

Отсюда: vk.com/wall-215751580_3418 , иллюстрация по ссылке

@темы: текст, ссылки, Чарская, иллюстрации, Что было в сером доме, Задушевное слово

---

Любопытно

[silent-gluk]

А какой писатель у Чарской был любимым? Интересно, это известно?..

@темы: вопрос, Чарская

---

Любопытно

[silent-gluk]

КЛАССИКИ РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ В КНИГАХ ЛИДИИ ЧАРСКОЙ.

Ива́н Серге́евич Турге́нев — русский писатель-реалист, поэт, публицист, драматург, прозаик и переводчик.

ЛИДИЯ ЧАРСКАЯ. РАДИ СЕМЬИ.

"Они с братом проводили летние каникулы в "Яблоньках", помогая матери в ее несложном хозяйстве. Андрей, продолжавший заниматься в академии, был отмечен там как крупный талант. Он уже помогал семье своим заработком, получавшимся от продажи его небольших вещиц, которые распродавались по рукам среди друзей и знакомых. Как не закончивший еще своего художественного образования ученик, он не имел права выступать со своими картинами на выставках. Но они охотно покупались знатоками и ценителями искусства.

Этими своими первыми заработанными деньгами он радостно делился с семьей.

В то утро пышный зеленокудрый красавец лес подслушивал пылкие мечты молодого художника, доверчиво поверяемые им сестре.
В зеленом укромном уголке этого леса устроился он со своим мольбертом, занося на полотно ближайшую группу кустов лесного болотца, покрытого незабудками, и синий шатер неба, развернувшийся над ними.

Ия читала вслух брату "Дворянское гнездо". Перед ними в блестящих красках развертывались вдохновенные картины творца-художника... Мелькали образы Лаврецкого, Лизы, Левина... Несравненный язык Тургенева звучал как музыка. Брат и сестра забыли весь мир, погруженные в свое занятие".

Отсюда: vk.com/wall-215751580_3412

@темы: текст, ссылки, Чарская, Ради семьи, Цитаты

---

Любопытно

[silent-gluk]

Находка, которой не ожидали!

Казалось бы, все уже собрано и прочитано, но нет.
Недавно мы обнаружили в продаже "Журнал для женщин" с двумя новыми, и крайне неожиданными по тематике, рассказами Лидии Чарской.
“Журнал для женщин”, популярный московский ежемесячник, издавался до конца 1918 года, и вот в 12, последнем, номере, Лидии Алексеевне удалось напечатать свои новые произведения остро социальной и злободневной тематики.
Далее журнал прекратил свое существование.

Отсюда: vk.com/wall-215751580_3411

@темы: ссылки, Чарская, Рассказы