Н. Иванова "Мастер Пепка - делай крепко!"

[telwen]

Всем привет!
А при клике на картинку можно посмотреть новинку: того самого "Мастер Пепка - делай крепко!" некой Ивановой, которая как вы понимаете имеет непосредственное отношение к этому сообществу.

---

Из альбома гимназистки

[Jeannette au cerceau]

Альбом гимназистки (1885-87), воспроизведенный в книге “Дневник приказчика. Кануны”:

“Школьница, девочка 13-15-ти, приблизительно, лет, взяла достаточно недорогую тетрадь альбомного формата, со строгой черной обложкой и разноцветными внутри листами – желтыми, розовыми, салатного цвета и голубыми… Собственные стихи соучениц Марии, и ее знакомых – учеников мужской гимназии и Полтавского Петровского кадетского корпуса, соседствуют со строчками поэтов – А.А. Фета, Д.Д Минаева”.

еще немного страниц и стихов

@темы: альбом гимназистки

---

Не знаю, приносили ли сюда уже эту книгу или нет...

[Нэко]

Если сюда эту книгу уже приносили, можете удалить пост — не обижусь))

Нашла в интернете, не могу не поделиться.
«Институты благородных девиц в мемуарах воспитанниц»

Аннотация

Об Институтах благородных девиц ходит много небылиц. Волею современных авторов институтки то и дело оказываются в эпицентре интриг, их похищают гусары, из-за них стреляются на дуэлях и кончают жизнь самоубийством. Действительность же была совершенно иной — но не менее интересной. В этой книге слово предоставлено самим «благородным девицам»: здесь собраны наиболее интересные мемуарные свидетельства —подлинные истории женских институтов, существовавших в разных городах России на протяжении более двухсот пятидесяти лет. Среди их авторов как достаточно громкие имена, так и совершенно безвестные, о которых, по сути, мы знаем только то, что сказано о себе ими самими. Институтки в деталях описывают быт, занятия и традиции своих «alma mater». С момента первой публикации подавляющего большинства воспоминаний, вошедших в книгу, прошло более ста лет. С тех пор они никогда более не перепечатывались, тем более не собирались под одной обложкой.
Составление, подготовка текста и примечания Г. Г. Мартынова.

@темы: ссылки

---

[kate1512]

Содержание:
Глафира Ивановна Ржевская
ПАМЯТНЫЕ ЗАПИСКИ
Вступление
Одиннадцатилетнее пребывание мое
в Смольном монастыре
Об отношениях моих ко двору
Анна Владимировна Стерлигова
ВОСПОМИНАНИЯ
Елизавета Николаевна Водовозова
НА ЗАРЕ ЖИЗНИ
Дореформенный институт
Жизнь институток
Инспектриса, ее характер и значение
Результаты институтского воспитания и
образования
Смольный во время реформ
Выход из института
Александра Ивановна Соколова ИЗ
ВОСПОМИНАНИЙ СМОЛЯНКИ
Вера Николаевна Фигнер
ЗАПЕЧАТЛЕННЫЙ ТРУД
Институт
Протест
П. А. Черноусова
Итоги
Литературные влияния
Татьяна Григорьевна Морозова В ИНСТИТУТЕ
БЛАГОРОДНЫХ ДЕВИЦ
Я поступаю в институт
Молодые души
Институт и революция
Год 1919-й. Последние дни
Эпилог
Примечания

Резюме: переиздали старое. Ну Фигнер раньше в сборники не включали, но она в интернетах давно есть.

---

[selil]

Вот какие сокровища обнаружились в фамильной библиотеке моих питерских друзей!

---

Княжна Нина в Америке )

[kate1512]

Очень может быть, что это новость только для меня )
Оказывается, Джаваху издавали и в эмиграции:
"Чарская, Л. Княжна Джаваха: Повесть. Нью-Йорк Керша 1959г. 231с мягкий переплет".
Между прочим, из США книга уехала в Австралию. Забавное почти кругосветное путешествие девочки с Кавказа.

@темы: библиография, Чарская

---

Вопрос

[Jeannette au cerceau]

Долгожданное пополнение в серии "Дорога к счастью" - "Одна-одинешенька". Но пока без автора и обложки (в Лабиринте) соответственно, вопрос: кто-нибудь знает что-то об этой повести? Автор, время издания, сюжет? Telwen не подскажешь
P.S. Описание из антикварной книги на Озоне: «История жизни молодой девушки, оставшейся с малолетства без попечения родителей, интересна тем, что повествование ведется ею самой. Пансион, смерть далеких родителей. Что же еще уготовила ей нелегкая судьба? » www.ozon.ru/context/detail/id/7593141/

@темы: вопрос

---

Когда мы были маленькие. Сборник старинных рассказов

[change-ange]

В "Олме" вышел еще один сборник детских рассказов старинных авторов. Среди них - рассказы Л.Чарской "Счастливый цветок" и "Когда мы были маленькие". Опять очень красивое издание - в двух вариантах - подарочном (шелк) и обычном, но не менее роскошном. Прямо как подарки к Рождеству!

@темы: текст, творчество, Чарская, иллюстрации, "ОЛМА МЕДИА ГРУПП", старинные детские рассказы

---

Голосование на ОК за 2-й и 3-й этапы

[telwen]

На Осенней книжной битве существует голосование.
Голосование за иллюстрации проходит здесь:
и за неформатные работы здесь.
В том же посте объясняется, как голосовать.

Например:

1. ОК Лидия Чарская 2015
2. ОК Еще какой-нибудь фендом 2015
3. ОК Еще какой-нибудь фендом 2015

Разумеется, это пример и можно проголосовать за любые команды.
Но вы же нас поддержите, да?

---

3-й этап

[telwen]

---

Мы выложили визуал!

[telwen]

@темы: Чарская, иллюстрации

---

Голосование на Осенней книжной битве

[telwen]

На Осенней книжной битве существует голосование.
Голосование за тексты малых форм проходит В ЭТОМ ПОСТЕ.
В том же посте ОБЪЯСНЯЕТСЯ, как голосовать.
Три строчки.
Например:

1. ОК Лидия Чарская 2015
2. ОК Дом, в котором... 2015
3. ОК Еще какой-нибудь фендом 2015

Разумеется, это пример и можно проголосовать за любые команды.
Но вы же нас поддержите, да?


P.S.[J]Tagarella[/J] рекомендует посмотреть работы ОК Дом в котором... 2015, и проголосовать за него.
"Просто правда грустно, там все за всех голосуют, а за ОК Дом, в котором... 2015 — никто не голосит((("

Голосование заканчивается девятнадцатого ноября!

---

Команда Лидии Чарской на Осеннем Книголюбе выложила тексты малых форм

[Дочь капитана Татаринова]

@темы: творчество, Чарская

---

[kate1512]

Я написала в ЖЖ длинный (и нудный) пост о шифрах и шиферницах - e-gerontidy.livejournal.com/249452.html



Если вам есть что сказать по теме - скажите, пожалуйста, а то у меня уже мозг кипит (а вопрос, когда в Смольном шифр поменяли обратно, по-прежнему открыт).
UPD. Со Смольным выяснили, в 1881 году.

---

УРА! УРА! УРА! Команда Лидии Чарской выложила пост набора!

[Нэко]

Приходите, смотрите, участвуйте, комментируйте, пожалуйста!!!

18.10.2015 в 20:54

Пишет  ОК Лидия Чарская 2015:

ОК Лидия Чарская 2015: Пост-заявка

Открыть все теги MORE в этом посте

Здравствуй, дорогой читатель!

Если тебе нравится неторопливая поступь девятнадцатого и самого начала двадцатого века…
Если ты не считаешь проявление чувств чем-то постыдным…
И если ты устал от того, что приключения всегда выпадают на долю мальчишек, а девочки остаются чем-то вроде фона...

На страницах книг Лидии Чарской действуют в основном девочки, которые в наше время ещё не окончили бы школу. И тем не менее, несмотря на сентиментальность, они отличаются добротой, бескорыстностью, авантюризмом и отвагой.

Они сбегают из дома не куда-нибудь, а на войну, дабы защищать свою Родину на фронте.
Они отправляются в самостоятельное путешествие из сторожки в глухой сибирской тайге в столицу, чтобы найти человека, которого ни разу не видели.
Они охотятся за привидениями, выходящими в полночь в классную комнату.
Они попадают в плен к разбойникам и благополучно сбегают оттуда.

А ещё — они учатся. А значит, готовятся к экзаменам и контрольным, пишут шпаргалки и зубрят по ночам. Они устраивают бойкоты друг другу и учителям. Они влюбляются и ненавидят, дружат и враждуют. Они мирят взрослых, которые уже много лет находятся в размолвке, находят пропавших давным-давно родителей, становятся игрушкой для богатых родственников или пешкой в их интригах, но заставляют их с собой считаться. Они опекают маленьких подкидышей и оказываются наедине с разъярённой толпой. Они свято хранят свои и чужие тайны и открывают секреты.

И что за беда, что при этом они были наивны и многого не знали? Они отнюдь не «всемогущие и ехидные» Мэри-Сью! Девочки, созданные фантазией «властительницы дум» (так прозвали Л. Чарскую читатели в начале ХХ века), боялись и предвкушали, страдали и радовались так искренне, так глубоко. Да, они были набожны и наивны, свято верили в честь, справедливость и до последнего надеялись, что счастье возможно, что оно там — за поворотом.

Да, язык этих книг прост и безыскусен, в чём-то наивен и, на взгляд некоторых современных читателей и литературных критиков, слащав. Да, мы знаем, что впереди этих девочек ждали две войны и революция, крах надежд, отчаяние и, возможно, эмиграция — и это в лучшем случае! — из России, которую они так горячо любили. Всё это так. Но на страницах книг Лидии Чарской этого еще нет. Там только детство, юность, восторженные мечты и подкупающая искренность надежды. Там наглядно проявилось «всё то, что делает людьми людей», как говорила совсем по другому поводу Юлия Друнина.

Итак, дорогой читатель, милости просим на страницы книг Лидии Чарской!

код

<div align="center"><a href="http://bfb-1.diary.ru/?tag=5359580">[img]http://i.imgur.com/XiLfrAh.png[/img]</a>

Всего за свою жизнь Чарская написала более 80 книг. Однако наиболее известными из них стали:

Записки институтки
Княжна Джаваха
Записки маленькой гимназистки
Сибирочка
Волшебная сказка
За что?
Смелая жизнь
Лесовичка
Щелчок
Сестра Марина

Бо́льшая часть произведений Чарской посвящена школьной жизни (в основном её книги — о воспитанницах закрытых школ-пансионов), любви, девичьей дружбе («Записки институтки», «Белые пелеринки»). Также одна из излюбленных тем писательницы — приключения потерянных, осиротевших или похищенных детей («Лесовичка», «Сибирочка»). Ею было написано множество книг и рассказов по истории России («Смелая жизнь», «Газават», «Так велела царица»). Кроме того, писала также сказки («Дуль-Дуль, король без сердца», «Мельник Нарцисс», «Чудесная звёздочка», «Дочь Сказки», «Король с раскрашенной картинки», «Подарок феи», «Царевна Льдинка»).

После революции повести и рассказы Чарской были запрещены и не печатались.

В 1991 г. издательством «Детская литература» была переиздана «Сибирочка», а в 1994-м появился в продаже сборник «Волшебная сказка» (изд. «Пресса»), в который вошли повести «Княжна Джаваха», «Лесовичка» и «Волшебная сказка». Сейчас книги Чарской активно переиздаются, многие повести включаются в серии типа «Детская библиотека» (изд. «ЭКСМО»), «Школьная библиотека» и прочие.

Несколько лет назад в православном издательстве «Русская миссия« вышло так называемое «Полное собрание сочинений Л. Чарской», однако названия многих книг изменены (так, «Лесовичка» превратилась в «Тайну старого леса», «Люда Влассовская» стала «Выпускницей», «Записки институтки» изданы под названием «Павловских затворниц»), а тексты переделаны до неузнаваемости.

Недавно в издательстве «Энас» начала выходить серия «Книги Лидии Чарской», в которой выходят как уже известные и любимые читательницами повести, так и "новинки" переизданные впервые за 100 лет.

Полный список

Об авторе
Собрание сочинений он-лайн
Сообщество на @diary

Дочь капитана Татаринова  Мори Джейн  Настасья Филипповна 2.0  Tagarela  telwen

@темы: ссылки

---

Зову всех-всех-всех присоединиться к команде Лидии Чарской на ОКБ

[Нэко]

Вот в этом посте  Дочь капитана Татаринова уже писала про команду Лидии Чарской, чтобы поучаствовать в игре «Осенний книголюб».
Но я, в свою очередь, напишу, что команда уже заведена, вот ссылка на профайл: www.diary.ru/member/?3349651 и нам просто вот ОЧЕНЬ-ОЧЕНЬ-ОЧЕНЬ нужны новые участники (участницы).
Кто нужен?
Автор фанфиков — даже если вы не знаете, что сможете написать и сможете ли написать что-то вообще, пожалуйста, приходите.
Художник — автор артов или коллажей.
Автор работ на челлендж — вышивок, например, куклокосплея, косплея, любого другого рукоделия...
Бета — кто-то типа корректора, редактора, чтобы помогать авторам вычитывать их тексты, делать их лучше.

ЛЮБЫЕ ДРУГИЕ УЧАСТНИКИ, которые просто захотят поиграть *_* Пожалуйста, приходите! Пока нас очень мало, и хотелось бы, чтобы стало побольше) Ждём всех

@темы: ссылки, вопрос

---

[.Харука.]

Сегодня в дайрибесте пост про институток и институты. the-best-of-thebest.diary.ru/p206269944.htm
текст мне не понравился, а вот фотографии интересные.

@темы: фотографии, ссылки

---

Новые книги

[Jeannette au cerceau]

Вы только посмотрите, что нам приготовил Энас

Как я ждала новое красивое издание моей любимой повести Чарской - "Записки институтки"! Кстати, если не ошибаюсь, на обложке иллюстрация Самокиш-Судковской к трилогии о Мусе)) еще одна любимица)
И это еще не все - переиздали "Маленького лорда Фаунтлероя" со старинными гравюрами и переводом 1907 года.
Энасу и всем причастным к выпуску прекрасных книг - огромное спасибо!

@темы: Чарская

---

Дневник гимназистки

[Jeannette au cerceau]

Вот такая новинка

От издательства: "Книга доктора исторических наук, профессора Виктора Бердинских целиком основана на дневниках за 1909–1924 годы Нины А-овой, вятской гимназистки, затем петроградской курсистки, затем поэтессы и скромной сотрудницы областной библиотеки. Ее цельная душа наполнена искусством, круг ее интересов — стихи, живопись, музыка. Дневники показывают невероятное богатство сложившейся к 1917 году русской жизни со всеми ее мироощущениями, восприятиями, образом мыслей, отточенной культурой чувств. На их страницах, сохранивших многие детали быта первой четверти XX века, гибким и страстным языком описаны события трагической эпохи. Во время краха родной страны юная девушка сохранила твердость ума и убеждений, искренность и чистоту. Она сумела — с поразительным самоанализом — запечатлеть поток времени, проходящий через ее душу, хотя, конечно же, не думала об этом, не помышляла о постороннем читателе и нимало не ценила свои закрытые для чужих глаз дарования".
lomonosov-books.ru/511

@темы: ссылки, гимназия

---

И третья героиня из той же семьи. 1914 год

[Дочь капитана Татаринова]

Где-то между Гаванью и Энском

Весна 1914 года в небольшом уездном городке выдалась на удивление солнечной и ранней. Воспитанницы Пансиона благородных девиц, гордо считающегося почти Институтом, стайками разлетелись по всему парку. Выпускной класс занял беседки и места около пруда, где, пользуясь хорошей погодой, готовились к экзаменам, младшие девочки чинно гуляли по дорожкам, пока были на глазах у пепиньерок и классных дам, и с веселым смехом гонялись друг за дружкой там, где их никто не видел. Жизнь текла своим чередом, и о том, что буквально через четыре месяца, первого сентября, начнется война, здесь даже не догадывались.

По хорошему, Юле Бестужевой нужно было бежать к одноклассницам и готовиться к экзамену по латыни. Конспекты, кстати, были еще не дописаны, и не возвращены Ниночке Гагариной, а ей еще самой готовиться надо! Но сейчас Юле, или, как ее здесь чаще называли, Жюли, было совсем не до экзаменов. Потому и шла она по тропинке в сторону пруда, туда, где обычно сидели первогодки, и рассказывала им разные истории Настя Татаринова.

Да вот же она и сидит! Кого-кого, а ее точно ни с кем не перепутаешь! Для своих тринадцати лет Настя казалась довольно высокой, но уж слишком худенькой. Да и пышные светлые волосы были намного короче, чем у ровесниц. Еще бы! Пришла она вообще остриженной «под мальчишку», да и характер у нее такой, что благовоспитанной барышне никак не подходит. Кстати, прозвище «Стенька» у нее сохранилось еще с тех пор. И пелерину только она умудряется носить как мушкетерский плащ, и сидеть на земле с такой непринужденной естественностью… В общем, на дочь контр-адмирала она не похожа ни капельки. И почему к ней так липнет детвора?..

- Дальше! Ну Стенечка, голубушка, дальше! – как всегда пищат они, а Настя улыбается – широко, беззаботно, так, что невозможно не улыбнуться в ответ, и заводит очередную байку.

Хотя кто же знает, что из ее россказней – байки, а что – чистая правда? Кто был в этой Тихой Гавани до землетрясения, кто знает, как там было принято? Может, и все в этом городе были такие… со странностями. Но уже одно то, что бедняжке пришлось в пять лет, а потом еще в десять пережить землетрясение, уничтожившее город, три года прожить среди старообрядцев, а потом и вовсе пробираться через горы и леса со всеми, кто пережил катастрофу, пешком, и при этом присматривать за малышами… Если честно, Юле представить-то такое было страшно, и тем удивительнее было то, что она осталась такой… светлой, что ли. Жизнерадостной. Вот сейчас, например, рассказывает о том, как приезжала к каким-то родственникам в далекий город Энск, и так расписывает этот городок, с такой любовью и с таким количеством деталей, что невольно жалеешь, что родилась не там. Но вот – заметила появление Юли, и каким-то неуловимым глазу движением мгновенно вскочила с земли. Надо же, все остальные, как и положено, на картонках сидели, на стульчиках – да мало ли на чем, и то отряхиваются. А у нее – и на платье ни пятнышка.

- Жюли, что случилось? На тебе лица нет! Я сейчас отпущу девочек, расскажешь. Ладно? – она говорил очень тихо и на чистейшем французском. Когда еще среди всех этих приключений она успела языкам выучиться – бог весть, но отец-адмирал, похоже, успел вложить в нее такую россыпь знаний, что оставалось только дивиться, как у нее все в голове уложилось. Вот тебе и самообразование и домашнее воспитание!

Малышки действительно бросились врассыпную. Устроив игру в догонялки. На земле сам собой появился раскладной стульчик, Юля поняла, что уже удобно сидит на нем, а эта странная, невероятная, неправильная подружка присела рядом, держит ее за руки и смотрит снизу вверх встревоженно и заботливо.

- Ну, что стряслось? Выкладывай!

У нее странные глаза, да и лицо – тоже, - отстраненно заметила Юля. Есть в ней что-то… располагающее, что ли. Ей хочется выговориться. Глаза такие – большие, удивленно распахнутые, внимательные. В них нет ни зависти, ни насмешки, ни надменности. Только сочувствие и тревога. И лицо – не то, чтобы красивое. Нос немного курносый, веснушки иногда проявляются, да и смуглая она до неприличия, словно простолюдинка какая. И руки – на них же без слез не взглянешь! Загорелые, в царапинах и заусеницах, даже мозоли встречаются! И глядит еще так… не как барышня. Одновременно взрослый у нее взгляд, какой-то пронизывающий что ли. Словно и так все наперед знает и насквозь видит. И по-мальчишечьи любопытный, словно она счастлива видеть каждую мелочь, словно открытие мира для нее продолжается, и доставляет ей огромное удовольствие. Ведь совсем еще несмышленыш должна быть! Что она может понимать, в неполных-то четырнадцать! Зачем вообще рассказывать именно ей?.. А ведь тянет, и кажется очень важным рассказать именно сейчас и именно Насте.

Почему-то вспомнилась первая встреча. Худенькая новенькая, коротко остриженная и одетая очень странно - в холщовую рубаху, опоясанную широким кушаком, порты и - неслыханное дело - босиком, крепко обнимается с каким-то наполовину седым мужчиной. Юля, в тот день дежурившая по этажу, сначала думала - с отцом, но новенькая вполголоса попросила: "Дядя Виталий, вы за моими там приглядите, ладно? Им и так тяжело, и так беспокоиться будут, так пусть хоть за меня будут спокойны. Вы пишите, ладно? Знаю я их, они ведь скрытные... А у папы сердце. И мама только начала отходить. Не надо бы их одних оставлять...". Голос такой... Взрослый, что ли. И сопровождающий на нее смотрит с невольным уважением. Что-то сказал по латыни. Она улыбнулась, хотя улыбка больше напоминала судорогу. И пошла вперед, к директрисе. Не оглядываясь, с прямой спиной, и какой-то почти царственной походкой. Да, она действительно была похожа на адмиральскую дочь, хоть и нетитулованная, и небогатая, и одета была как крестьянский мальчишка. То, что называли породой чувствовалось все равно. Но чувствовалось и кое-то еще. Что-то, отчего ее невольно уважали старшие и младшие, отчего к ней тянулись. И это было не воспитание - да, оа обладала врожденным чувством такта, но при этом иногда позволяла себе совершенно возмутительные для дворянки вещи. И дружбу с простолюдинами, и умение лазать по деревьям и стрелять из рогатки, и любовь к приключениям. И эту совершенно немыслимую привычку делать все без помощи служанок, и умение сказать в лицо все, что думаешь, независимо от того, кто перед тобой. А ведь умела и быть дипломатичной, и смолчать, когда надо! Но ведь ляпала иногда такое, что хоть стой, хоть падай! А все равно... Сначала все были уверены, что новенькая не умеет-то ничего, и легко станет объектом насмешек. Но она идеально говорила на нескольких языках, прекрасно танцевала, а науки знала так, словно уверенно шла к золотому шифру с первого года. Но она умела одним жестом или кивком головы так продемонстрировать чувство собственного достоинства, что все насмешки разбивались, как снежки об каменную стену. А еще... еще она умела слушать. В первый же день своего пребывания в школе наткнулась на плачущую первоклашку, заблудившуюся в коридорах, и часа три сидела с ней в пустом классе, о чем-то шепталась и вышла уже почти кумиром малышей. И как это у нее получается?.. Вот и Юля не ожидала, а начала рассказывать.

- Стенька, ты только не рассказывай никому, ладно? Хотя что я говорю... В общем, нас с Эжени, как прошедших курсы медицинских сестер, отправили помогать в госпитале одному доктору, господину Павлову. А к нему вчера поступил один больной... В общем, от него уже отказались все врачи, говорят, заражение крови началось, медицина бессильна. Или ампутация, или... в общем, говорят, не жилец он. А доктор Павлов, Иван Иванович, как он велел себя называть, считает иначе. И знаешь, видела я этого больного... Мне страшно, Настенька. Вот честно. Страшно. Он еще молодой совсем, лет тридцать - если не меньше. Красивый. Наверное. Был. Высокий такой, плечи - косая сажень. Глаза - синие-синие. Девчата смеются - влюбилась. А ведь не в этом дело! Понимаешь, он откуа-то с севера приехал, из экспедиции какой-то. Обмороженный весь. На лице какие-то струпья, а ноги... это страшно, Настя. Гангрена - жуткая вещь. Так вот, он днем терпит, молчит, и даже не просит ничего. Только смотрит на еду, словно она исчезнуть куда может, или словно ее отнять могут. Смотрит - и не просит. Молчит. Нас барышнями зовет, советует не смотреть, уйти. Губы кусает, бледный весь, как полотно - но молчит. А как задремлет... Он так стонет страшно. Словно его на куски режут. И все зовет кого-то, все обещает, что дойдет. Прощения просит, умоляет дождаться, обещает, что непременно приведет помощь. А как проснется - он даже имени своего не называет. Молчит - и все. У Ивана Ивановича все просит, даже умоляет, чтобы о какой-то экспедиции узнали. Письма просит переслать. А в бреду все одни и те же слова повторяет. Татарина какого-то зовет. Какого-то Ваньку. Стенька, ты чего побледнела? Я что-то не то сказала?

Но обычно такое спокойное, невозмутимое лицо Настеньки Татариновой вдруг изменилось до неузнаваемости. Она схватила Юлю за руки, и, глядя на нее со странной смесью надежды, страха, счастья и недоверия, взмолилась:

- Пожалуйста, помоги мне его увидеть! Пожалуйста, это очень важно. Я должна его увидеть, слышишь? Он Ваньку звал, да? Ваньку Татарина?

- Наверное, я не помню. Да кто он, этот Татарин? Что случилось?

- Это мой брат. Мой брат, без вести пропавший три года назад. Понимаешь? Я его семь лет не видела, он меня и не узнает, наверное, потому что похоронил еще тогда, семь лет назад. Ох, только бы живой... Проведешь, ведь правда?..

- Настя, так ведь туда же посторонних не пускают... Погоди. Какой брат, ты же одна у родителей! Или я чего-то не знаю? Можешь рассказать, или это тайна?

- Да какая это теперь тайна... Понимаешь, принято считать, что пятилетние дети почти ничего не помнят. А я вот помню. Не знаю, почему, но помню многое. Например, Тихую Пристань и Энск. А еще - брата. Да, я знаю, о чем ты. Мои родители действительно поженились за пару лет до моего рождения. Но у них это второй брак, и у мамы есть еще и сын. Ваня. Иван Львович Татаринов, лейтенант флота. Капитана "Святой Марии". ох, Юлька, если бы ты знала, какой он у нас замечательный! И как он нас всех любил... Да, я помню не так уж много, только эпизоды. Но этого уже достаточно! Я помню, что тогда еще и папа был не седой, и походка у него была совсем другая. До приступа. И мама казалась совсем молоденькой и невероятно счастливой. Они ведь у меня до сих пор иногда такими невероятно юными, такими счастливыми кажутся... Знаешь, Юлька, может я чего-то в жизни и не понимаю, но одно знаю точно - замуж надо идти по любви. И уважать друг друга надо тоже - обязательно. И тогда... тогда счастье возможно, и даже годы ничего особо не меняют. А Ванька... для него папа тоже был самым настоящим отцом. Я ведь помню прекрасно, как он возвращался на побывку, когда каникулы начинались. С какой теплотой, гордостью и любовью на него папа смотрел, как мама расцветала, при виде сына. И как Ванька реагировал... Знаешь, я только полгода назад узнала, что он мне не родной брат, а сводный с одной стороны и троюродный, с другой. Да не у всяких родных такое взаимопонимание было, как у нас! Помню, как он со мной возиться любил, как на плечах катал, и на рыбалку с собой брал, и каждый раз со мной играл, возился, и не то что не жалел времени, наоборот - расцветал весь: смотрите, это моя сестренка!

А потом, в одночасье все кончилось. Проводы Ванюшки я тоже помню. Он такой красивый был, такой высоченный. Улыбался так... Торопился в Энск, где ждала его невеста, а потом - обратно на "Княгиню Ольгу". Ему двадцать было. А мне - четыре года. Через полгода папа тоже поехал в Энск, ко второму своему сыну. Братом его называть я не хочу, и для этого есть причины. В общем, вернулся папа уже чуть живым. Его паралич разбил, такого ему порассказали. Дядя Виталий, его лучший друг и замечательный доктор, его еле-еле тогда откачал, вернул к жизни. Но что ему такого сказали - папа молчал. А потом... потом было то землетрясение.

Я слабо помню то, что было тогда. Если одним словом - хаос. И ужас. Земля из-под ног уходит, дома рушатся, горы сдвигаются. Грохот, гул, крики, все куда-то бегут... Не помню, как мы выбрались. Как оказались в какой-то пещере, огромной и гулкой, как папа собирал людей, пытался обеспечить х хоть чем-то... Старшие дети присматривали за нами, взрослым было не до того. Шли куда-то целыми днями, пытались выбраться... Выбрались. А долина совершенно незнакомая, а все дороги завалило. И опять дорога, дорога, дорога... Добрались потом до старообрядческой деревни. Если тебе будут говорить, что староверы - какие-нибудь изверги, или что ни - какие-то дикие и невежественные люди - не верь! Я жила среди них пять лет, и скажу прямо - да, у них непривычные, немного странные и в чем-то жестокие обычаи, но они - замечательные люди. И если бы не они, нам бы не выжить. Но и там тоже потом произошло землетрясение. И община староверов ушла в одну сторону, а мы - в другую. Тогда и пришлось превратиться в Стеньку. Понимаешь, маме с папой Ваньки очень не хватало. А я на него похожа. Вот и хотела быть на него похожей еще больше, на него равнялась. И как-то проще было с мальчишками, чем с девчатами, и с малышами, чем с ровесниками. Защищала, кого могла, заступалась, помогала. Меня и прозвали защитником обездоленных, Стенькой Разиным. Так и прилипло это прозвище. А поскольку мы все время в пути были, волосы мешали, а в штанах оно идти намного проще. Вот и остриглась, и к лаптям привыкла, и к штанам с рубахой. Совсем мальчишкой стала. Мама плакала, говорила, что не узнает меня. Занялись моим воспитанием. с папой на пару. Решили дворянку воспитать. Ну вот и выросла я... Вот такая. А потом добрались вот сюда. Нашли следы Ваньки, его жену и дочку отыскали. Узнали вот, где они жили. И о том, что Ванька ушел на север. Он ведь Арктику обожал. Мечтал о ней, надеялся там побывать, постоянно с отцом проекты обсуждал, размышлял, как северным морским путем пройти. Ну. и пошел. И не вернулся. И где он там теперь, как он там... Никому не известно. Знаешь, Юлька, я никогда не любила изливать душу, жаловаться, так что прости. Накатило. Но как вспомню, как по Ваньке родители тоскуют, как они на меня иногда смотрят - и не видят, потому что видят его... При них я держусь. Стараюсь быть спокойной, почти счастливой. К Маше и Катюшке бегаю, они ведь все-таки славные... Хотя тоже - от Машиных взглядов иногда дрожь по коже. И от соседских. Разговариваю с Катей, сказку читаю, допустим, или играю - а меня его именем окликают. Иди, дескать, к столу, обед стынет. Или даже не говорит ничего, просто такая тоска в глазах... Словно я - привидение. В гостях проще. У тех же Андреевых, дяди Паши и тети Насти хорошо, но они тоже слишком помнят Ваньку. У Сторожиных проще, дядя Виталий и тетя Надя все-таки не настолько меня с братом сравнивают. Да и врач он, в нервных болезнях разбирается, так что каждый раз еще незадолго до нервного срыва вытаскивает, отвлекает. Но я и у них и то не могу себе позволить ни выкричаться, ни выплакаться. Им-то за что? Они-то ни в чем не виноваты! В подушку по ночам вою, и не более того. Здесь хотя бы другие заботы, другие мысли... А я люблю его, Юлька! Понимаешь? Вот не помню почти, не знаю, какой он теперь - прощались ведь - был парнишкой едва за двадцать, а теперь ему к тридцати приближается, взрослый совсем. Ни он меня, ни я его, может, и не узнаю. Но все равно! Если это кто-то с его корабля... Понимаешь, у него побратим был, сосед. Ваня Климов. И он моего Ваньку называл Татарином. Если это он... Только бы это он был, Юленька, только бы он...

- Да как ты пойдешь-то? Туда же не пускают никого!

- А я в окно! Сама ведь знаешь, я умею по деревьям лазать! В Стеньку переоденусь, да в окно палаты и пролезу! Ты только окно открой, ладно? И не бойся за меня, не упаду. И больного не потревожу. Мне пару вопросов задать - и все. Честное слово!

И Юля согласилась. Она сама не могла понять, зачем это делает. Просто поступить иначе ей казалось неправильным. Да только все пошло неправильно. Иван Иванович, которого она решила предупредить о неожиданном визитере, только рассеянно кивнул и как будто не заметил ничего. Сильно нервничал перед операцией? Да вроде не похоже. Стеньку задержали сначала классная дама младших классов, потом и вовсе вызвали к директрисе. Так что переодеться и сбежать она едва-едва успевала. А подоспела только когда уже начиналась операция. Больному уже явно было совсем плохо. Он смотрел как-то почти обреченно, был еще бледнее обычного, и когда в окне показалась Стенька, вдруг вскрикнул, и попытался вскочить. "Ванька!" - крикнул он, и рванулся так, что его едва удержали санитары. Иван Иванович возмутился, что ему операцию срывают, но, увидев, как смотрят друг на друга больной и барышня в окне, махнул рукой и позволил Насте подойти. Она подошла на негнущихся ногах, присела рядом. Больной вцепился ей в руку, словно боялся, что она исчезнет. У обоих глаза были, что называется, на мокром месте, оба не замечали ничего вокруг. Иван Иванович приказал привесить какой-нибудь полог, чтобы ни барышня, ни пациент не видели, что он делает, и начал операцию. И все два часа, пока она длилась, пациент крепко держал гостью за руку, и что-то спрашивал. Она отвечала.

А потом, едва закончилась операция, в комнатушку ворвались жандармы. И Стенька едва успела вылезти в окно. А Юля вернулась позже. Вернулась заплаканная и усталая, и сообщила, что Ивана Ивановича арестовали за что-то, связанное с политикой - он-де лечил кого-то, кого не нужно было. Того самого моряка-полярника отправили в другую больницу - непонятно куда, потому что в этой больнице его бесплатно лечить не позволят. Выживет ли он - никто сказать не может, потому что ситуация очень тяжелая. Иван Иванович обещал найти его, как только появится такая возможность, но когда-то оно еще произойдет... А Юля твердо решила - сразу после экзаменов она станет работать сестрой милосердия и тоже отправится на поиски того матроса. Найдет ли, нет ли - неважно. Искать все равно будет, и напишет, как только получится найти. Сама Стенька тоже не смогла сказать ничего утешительного. Только то, что ее действительно приняли за брата, и брат при последней встрече со своим штурманом был еще жив. А вот где он сейчас и что с ним теперь... Это могло показать только время. Говорить ли родителям - Стенька пока не знала. Впрочем, все равно едва закончились экзамены, ей тоже пришлось уходить из пансиона, потому что семейство окончательно перебиралось в Энск. Не на каникулы, как это было уже несколько лет - теперь уже навсегда. Вернее, это им тогда казалось, что возвращаются они навсегда.