Алла Кузнецова, Молчаливый Глюк. Я не со зла, я по маразму!
Дети Рудиных
Повесть для детей младшего возраста
ЛИДИИ ЧАРСКОЙ (продолжение)
Часть 1
Глава VII.
Наказанная.
В небольшой чистенькой комнате Дарьи Федоровны, выходившей окнами в сад, было прохладно от тени деревьев, густо разросшихся по соседству с окном.
— Ну-с, — произнесла Дарья Федоровна, входя сюда впереди Тины и усаживаясь в кресло у окна, — подойди ко мне, смотри мне прямо в глаза и отвечай правду: где ты была, когда отделилась от прочей компании, что делала и откуда у тебя эта корзинка?
Тина взглянула на корзинку, потом в строгое лицо Дарьи Федоровны и снова опустила глаза.
Она молчала.
Это молчание раздражало старую гувернантку.
— Что же, дождусь от тебя ответа или нет? — совсем уже сердито прикрикнула она на девочку.
Но желанного ответа не последовало.
— Ты даже не желаешь говорить со мною?— прозвучал новый вопрос Дарьи Федоровны, который, однако, остался без ответа, как и предыдущий.
Тина молчала.
— Ты не ответишь? Тина, тебе я говорю или нет?
Опять молчание со стороны девочки... Только лицо её загорелось сильнее, да глаза упорнее приковались к рисункам коврика, постланного на полу.
Прошла минута, показавшаяся Тине едва ли не часом. Дарья Федоровна встала. Ея худощавые руки легли на плечи девочки.
— Ну, так пеняй же за свое упрямство на самое себя! Ты будешь наказана по заслугам! Когда все поедут в «Марьино» на именины Наденьки, ты останешься дома.
— Ах! вырвался отчаянный вздох из груди Тины, едва дослушавшей последнее слово старой воспитательницы, и она закрыла лицо руками.
— Кроме того, — продолжала неумолимая Дарья Федоровна, — остаток сегодняшнего дня ты просидишь в моей комнате, сюда же тебе подадут ужин. А. чтобы тебе не было скучно, я задам тебе выучить несколько десятков строк французских стихов.
И проговорив все это, она вышла из комнаты, еще раз сурово взглянув на поникшую головой Тину. Через минуту Дарья Федоровна вернулась с книгой французских стихов и басен и, раскрыв последнюю, проговорила, обращаясь к Тине:
— Ты выучишь первые два куплета басни «Deux pigeons» («Два голубя», басня Лафонтена). Да помни: чистосердечным признанием еще можно поправить дело и от тебя зависит — попасть на семейный праздник твоей любимицы Наденьки или нет.
Дарья Федоровна снова вышла, и на этот раз ключ щёлкнул в замке. Тина очутилась запертою в комнате старой воспитательницы.
Грустно было на душе у девочки... Худшего наказания Дарья Федоровна, казалось, не сумела бы для неё и придумать. О поездках в «Марьино» дети Рудины мечтали уже чуть ли не целый месяц. Хозяева «Марьина» генерал Раецкий с женою и двумя детьми— двенадцатилетней Наденькой, и десятилетним Петей — были ближайшими соседями Рудиных.
Не смотря на разницу лет, Тина крепко дружила с Наденькой.
Уже помимо радости встречи с юной Раецкой, Тина любила поездку в «Марьино» потому, что там было всегда особенно весело. Масса удовольствий ждало там детей. На большом Марьинском пруду имелась моторная лодка; в конюшнях находились четыре презанятные крошечные лошадки-шведки, выезжанные под верх для детей Раецких и их маленьких гостей. Кроме того, генерал Дмитрий Сергеевич приобрёл недавно автомобиль, в котором катал гостей по огромному Марьинскому парку.
А как весёлые, интересные игры затевались там! В Марьине всегда бывало много детворы. Там гостили по месяцам близкие и дальние родственники Раецких с детьми, а на семейные праздники туда съезжались все дальние и близкие соседи, и веселье закипало ключом.
Обо всем этом теперь вспомнила Тина... Вспомнила, что именины её любимицы Наденьки будут через полторы недели и что, увы, ей не суждено будет попасть на этот праздник. И при одной мысли об этом она готова была заплакать.
«Господи, за что? — мысленно говорила себе девочка, — За что все это? Уж лучше бы мне было не встречать веселую Любашу в лесу, не идти в гости в лесную избушку, чем переносить такие горькие минуты и не видеть Наденьки!
«Не видеть Наденьки! »—повторила она вслух и, упав головой на подоконник, подле которого сидела, залилась слезами.
— Опять никак плачешь? Да что это у тебя, деточка, глазыньки-то на мокром месте? Не глазыньки, а фонтан, можно сказать! — услышала, словно сквозь сон, у самого своего уха знакомый голос Тина и, изумившись подняла голову.
По ту сторону окна стояла Любаша и улыбалась ей во всю ширину своего алого рта.
— Любаша! Ты как сюда попала? — испуганно прошептала Тина.
— Известно как, через калитку... Калитка-то задняя у вас была открыта настежь. Кто хошь — входи. Ну я, известно, девушка не промах, взяла и вошла. Дай, думаю, проведаю приятельницу. Прокралась самою гущею к дому-то, гляжу: ин, ты у окна сидишь, одна-одинехонька и ревмя ревешь... И с чего бы это?..—полу-шутливо, полу-участливо говорила Люба.
— Ах, Любаша, —прошептала с горечью Тина и, не переставая плакать, поведала своей новой приятельнице обо всём, что случилось с нею.
Люба внимательно выслушала её рассказ.
— Так вот оно что! — протяжно проговорила она,— выходит, ты из-за меня протерпела столько?
_ — Не из-за тебя, а из-за того, что ты с твоей бабушкой мне запретили говорить про наше знакомство, —со вздохом проговорила Тина, — а я лгать совсем не умею, да и ивовый кузовок твой меня с головой выдал,
— Ах, я глупая, глупая!..— ударив себя ладонью по лбу, проговорила Люба,—а бабушка моя забывчивая. Ну, да у неё горя да забот не мало, ей простительно рассеянной быть, а вот я!.. И зачем я тебе дала эту корзинку! Выдала она тебя. Ну, да ладно уж. Теперь вот что: про наше знакомство все же никому ни гу-гу, потому что здесь нас с бабушкой не любят ни помещики, ни крестьяне, и дурная слава про нас идёт. И хуже еще нам будет, если узнают, что мы тебя к себе зазывали. Так уж ты молчи. Молчи и не верь тому, что про нас говорят. Бабушка моя хорошая, добрая, и врут про нее злые люди. А чтобы тебя больше не подводить, уйду-ка я лучше и больше к тебе сюда носа не суну... И ты меня забудь. Будь здорова, прощай!
И Люба кивнув головой Тине, исчезла также быстро, как и появилась, оставив девочку еще в большом недоумении.
(продолжение будет)
Орфография и пунктуация оригинала в целом сохранена.
Отсюда: vk.com/wall-215751580_3195
Повесть для детей младшего возраста
ЛИДИИ ЧАРСКОЙ (продолжение)
Часть 1
Глава VII.
Наказанная.
В небольшой чистенькой комнате Дарьи Федоровны, выходившей окнами в сад, было прохладно от тени деревьев, густо разросшихся по соседству с окном.
— Ну-с, — произнесла Дарья Федоровна, входя сюда впереди Тины и усаживаясь в кресло у окна, — подойди ко мне, смотри мне прямо в глаза и отвечай правду: где ты была, когда отделилась от прочей компании, что делала и откуда у тебя эта корзинка?
Тина взглянула на корзинку, потом в строгое лицо Дарьи Федоровны и снова опустила глаза.
Она молчала.
Это молчание раздражало старую гувернантку.
— Что же, дождусь от тебя ответа или нет? — совсем уже сердито прикрикнула она на девочку.
Но желанного ответа не последовало.
— Ты даже не желаешь говорить со мною?— прозвучал новый вопрос Дарьи Федоровны, который, однако, остался без ответа, как и предыдущий.
Тина молчала.
— Ты не ответишь? Тина, тебе я говорю или нет?
Опять молчание со стороны девочки... Только лицо её загорелось сильнее, да глаза упорнее приковались к рисункам коврика, постланного на полу.
Прошла минута, показавшаяся Тине едва ли не часом. Дарья Федоровна встала. Ея худощавые руки легли на плечи девочки.
— Ну, так пеняй же за свое упрямство на самое себя! Ты будешь наказана по заслугам! Когда все поедут в «Марьино» на именины Наденьки, ты останешься дома.
— Ах! вырвался отчаянный вздох из груди Тины, едва дослушавшей последнее слово старой воспитательницы, и она закрыла лицо руками.
— Кроме того, — продолжала неумолимая Дарья Федоровна, — остаток сегодняшнего дня ты просидишь в моей комнате, сюда же тебе подадут ужин. А. чтобы тебе не было скучно, я задам тебе выучить несколько десятков строк французских стихов.
И проговорив все это, она вышла из комнаты, еще раз сурово взглянув на поникшую головой Тину. Через минуту Дарья Федоровна вернулась с книгой французских стихов и басен и, раскрыв последнюю, проговорила, обращаясь к Тине:
— Ты выучишь первые два куплета басни «Deux pigeons» («Два голубя», басня Лафонтена). Да помни: чистосердечным признанием еще можно поправить дело и от тебя зависит — попасть на семейный праздник твоей любимицы Наденьки или нет.
Дарья Федоровна снова вышла, и на этот раз ключ щёлкнул в замке. Тина очутилась запертою в комнате старой воспитательницы.
Грустно было на душе у девочки... Худшего наказания Дарья Федоровна, казалось, не сумела бы для неё и придумать. О поездках в «Марьино» дети Рудины мечтали уже чуть ли не целый месяц. Хозяева «Марьина» генерал Раецкий с женою и двумя детьми— двенадцатилетней Наденькой, и десятилетним Петей — были ближайшими соседями Рудиных.
Не смотря на разницу лет, Тина крепко дружила с Наденькой.
Уже помимо радости встречи с юной Раецкой, Тина любила поездку в «Марьино» потому, что там было всегда особенно весело. Масса удовольствий ждало там детей. На большом Марьинском пруду имелась моторная лодка; в конюшнях находились четыре презанятные крошечные лошадки-шведки, выезжанные под верх для детей Раецких и их маленьких гостей. Кроме того, генерал Дмитрий Сергеевич приобрёл недавно автомобиль, в котором катал гостей по огромному Марьинскому парку.
А как весёлые, интересные игры затевались там! В Марьине всегда бывало много детворы. Там гостили по месяцам близкие и дальние родственники Раецких с детьми, а на семейные праздники туда съезжались все дальние и близкие соседи, и веселье закипало ключом.
Обо всем этом теперь вспомнила Тина... Вспомнила, что именины её любимицы Наденьки будут через полторы недели и что, увы, ей не суждено будет попасть на этот праздник. И при одной мысли об этом она готова была заплакать.
«Господи, за что? — мысленно говорила себе девочка, — За что все это? Уж лучше бы мне было не встречать веселую Любашу в лесу, не идти в гости в лесную избушку, чем переносить такие горькие минуты и не видеть Наденьки!
«Не видеть Наденьки! »—повторила она вслух и, упав головой на подоконник, подле которого сидела, залилась слезами.
— Опять никак плачешь? Да что это у тебя, деточка, глазыньки-то на мокром месте? Не глазыньки, а фонтан, можно сказать! — услышала, словно сквозь сон, у самого своего уха знакомый голос Тина и, изумившись подняла голову.
По ту сторону окна стояла Любаша и улыбалась ей во всю ширину своего алого рта.
— Любаша! Ты как сюда попала? — испуганно прошептала Тина.
— Известно как, через калитку... Калитка-то задняя у вас была открыта настежь. Кто хошь — входи. Ну я, известно, девушка не промах, взяла и вошла. Дай, думаю, проведаю приятельницу. Прокралась самою гущею к дому-то, гляжу: ин, ты у окна сидишь, одна-одинехонька и ревмя ревешь... И с чего бы это?..—полу-шутливо, полу-участливо говорила Люба.
— Ах, Любаша, —прошептала с горечью Тина и, не переставая плакать, поведала своей новой приятельнице обо всём, что случилось с нею.
Люба внимательно выслушала её рассказ.
— Так вот оно что! — протяжно проговорила она,— выходит, ты из-за меня протерпела столько?
_ — Не из-за тебя, а из-за того, что ты с твоей бабушкой мне запретили говорить про наше знакомство, —со вздохом проговорила Тина, — а я лгать совсем не умею, да и ивовый кузовок твой меня с головой выдал,
— Ах, я глупая, глупая!..— ударив себя ладонью по лбу, проговорила Люба,—а бабушка моя забывчивая. Ну, да у неё горя да забот не мало, ей простительно рассеянной быть, а вот я!.. И зачем я тебе дала эту корзинку! Выдала она тебя. Ну, да ладно уж. Теперь вот что: про наше знакомство все же никому ни гу-гу, потому что здесь нас с бабушкой не любят ни помещики, ни крестьяне, и дурная слава про нас идёт. И хуже еще нам будет, если узнают, что мы тебя к себе зазывали. Так уж ты молчи. Молчи и не верь тому, что про нас говорят. Бабушка моя хорошая, добрая, и врут про нее злые люди. А чтобы тебя больше не подводить, уйду-ка я лучше и больше к тебе сюда носа не суну... И ты меня забудь. Будь здорова, прощай!
И Люба кивнув головой Тине, исчезла также быстро, как и появилась, оставив девочку еще в большом недоумении.
(продолжение будет)
Орфография и пунктуация оригинала в целом сохранена.
Отсюда: vk.com/wall-215751580_3195