Любопытно

[silent-gluk]

Вот любопытно, в связи со вчерашним постом... Я все понимаю, патриотизм там, воодушевление...

Но вот в Великую Отечественную (и после) про зверства нацистов писали, и много. Но они все были "пришельцами", чужаками, немецкими немцами, если вы понимаете мысль. Про коллаборционистов упоминали меньше, про фольксдойче - и того меньше. Причем после войны, насколько я помню, чаще был ход "немец/немка по происхождению, помогала нацистам, а потом выяснилось, что на самом деле помогала партизанам". Впрочем, литературу военных лет я знаю гораздо хуже и в основном помню сатиру из периодики.

Так вот, вопрос: почему в Первую мировую так подчеркивалась _национальность_ (всякий немец - враг), а в Великую Отечественную - скорее, идеология (всякий нацист - враг)? Или это (про немцев) только у Чарской?..

@темы: вопрос, Чарская, История

---

Любопытно

[silent-gluk]

ЧАРСКАЯ: Картины нашей истории

В этом году исполняется 110 лет со дня начала Первой мировой войны, или Великой, второй Отечественной, как её называли в то время. Л.Чарская почти сразу с начала военных действий написала множество крупных и небольших произведений о современных ей исторических событиях.
В 1915 году, например, вышла небольшая книга рассказов о войне.

Мы почитаем рассказы из этого сборника - "Свои, не бойтесь!" (Л.Чарская. Свои, не бойтесь! — Петроград : тип. П.Усова, 1915 — 140с.: ил. М.А. Андреева).

Лидия Алексеевна Чарская
Мститель.

I.

Карл Гольд давно мечтал перейти в русское подданство, но скрывал это от родителей, настоящих прирожденных немцев. Старый Фридрих Гольд, хозяин часового магазина на главной, Влоцлавской улице, убил бы собственными руками сына, если бы признал в своем Карле русского подданного. Но он так и отправился в горние селения, ничего не ведая о намерениях единственного и любимого сына. А что касается фрау Катарины Гольд, старой почтенной немки, то ей и в голову не приходило, чтобы её Карлуша, которому шел теперь уже двадцать седьмой год, мог совершить подобную измену по отношению к своему "фатерланду". Ведь он даже всем своим внешним поведением доказывал, что остается истым сыном своей нации: он по-видимому искренне почитал великого кайзера, и даже над его рабочим столом, как и напротив входа в часовой магазин Гольдов, висел поясной портрет Вильгельма II.

В детстве, по недосмотру няньки, Карл выпал из окна голубятни, повредил себе сухожилие и с тех пор остался хромым. Эта хромота была бичом, проклятием всей его жизни. Больше всего на свете он любил женскую красоту, но — увы! — менее всего имел успеха у прекрасного пола. А между тем он был далеко не глуп, в меру мечтателен, в меру сентиментален, что должно было бы нравиться молодому женскому населению маленького, лежавшего почти на самой границе с Пруссией губернского города. К тому же у него были страстные, тоскующие голубые глаза и благородный профиль. Если прибавить еще к этому и довольно туго набитые карманы Карла Гольда, то при других обстоятельствах молодого часовщика города N можно было бы отнести к числу завидных местных кавалеров-женихов. Однако хромая нога при крошечном росте портила все дело. И, когда маленькая ковыляющая фигура Карла переходила улицу или спускалась со ступеней магазина, девушки-невесты из числа немецкого и польского населения города менее всего обращали внимания на страстно тоскующие глаза и благородный профиль молодого Гольда; его хромая нога и безобразная фигура прежде всего назойливо лезли в глаза.

II.

Будучи в восьмом классе гимназии, Карл Гольд полюбил Зою Карповскую.
В Энске стоял небольшой гарнизон, и у военного фельдшера, выслужившего вторую службу, была молоденькая дочь Зоя. Карповский, сколотивший кое-какие денжонки, отдал дочь в гимназию. Училась Зоя хорошо, кончила курс с серебряной медалью и, еще задолго до выпуска из учебного заведения, привлекала к себе своей, исключительно пикантной мордочкой, большую часть молодого мужского населения Энска.
Как-то двоюродный брат Зои познакомил Карла Гольда с сестрой, и с первой же минуты молодой немец-часовщик воспылал к дочери русского фельдшера самым пламенным чувством.

Нежная, сероглазая Зоя, её свежая, чистая красота, её бойкость и природная живость совсем околдовали Карла, и юный гимназист потерял голову под влиянием чар девушки. Между молодыми людьми возникли самые чистые отношения, полные поэзии и красоты. Карл Гольд был немножко поэтом, и его письма к Зое, передаваемые через того же благодетеля, двоюродного брата, невольно захватывали девушку. Потом начались частые свидания молодой парочки в тенистых, укромных уголках бульвара или общественного сада. Наконец Карл расхрабрился и в одну душную июньскую ночь объяснился в любви своей богине.

О, у него, Карла Гольда, были самые чистые, самые честные намерения! Он предлагал Зое в мужья не немца-пруссака Гольда, а будущего русского подданного. Ради неё, умницы и красавицы Зои, он готов стать настоящим русским. А ей, Зое, не следует плевать в колодезь, потому что у них, Гольдов, слава Богу, есть кое-что про черный день, а он, Карл — единственный сын в семействе; стало быть и магазин, и дом на Влоцславской, кроме всего остального, будут принадлежать исключительно ему, следует подумать, прежде чем сказать решительное слово."

И Зоя Карповская подумала.
Разумеется, Карл — немец и калека. Но строго говоря, другой хорошей партии ей не дождаться. К тому же ради неё Карл перейдет в русское подданство. А что он хромой, так эта — вздор; лицом Карл куда красивее многих здешних кавалеров, так что и хромота его при общем впечатлении как-нибудь сойдет. А уж стихи он такие пишет, каких никому из здешних не написать! Бог знает, пожалуй и знаменитостью станет когда-нибудь Карл. Многие из её подруг с ума бы сошли по его страстным призывным стихам, и она втайне гордилась своим талантливым поклонником. Конечно пусть пока что переходит в русское подданство, а там они и поженятся, если приведет Господь!

III.

Карл шел задумчивый и грустный по бульвару. Мало утешительного дали ему все эти дни. Вот уже три года, как он, русский подданный, втайне от матери помолвлен с Зоей Карповской, а между тем свадьба все откладывается. И сама Зоя в последнее время как-то изменилась по отношению к нему: давно уже она не восторгается его стихами, давно избегает встреч с ним и старается под тем или другим благовидным предлогом уйти из дома, когда он приходит иногда поиграть в шашки с её старым отцом. К тому же он стал с некоторых пор встречать Зою в сопровождении студента Вишневского на улице и на бульваре. Все это доставляло немало горя Карлу, заставляя болезненно сжиматься его сердце.

А тут еще не веселили вдобавок и общие дела. Германия объявила войну России, и не сегодня-завтра прусское войско могло занять беззащитный город. Многие жители уже уехали из него.

Маленькому гарнизону было приказано тоже выйти отсюда без боя, ввиду превосходных сил неприятеля. Карповский ушел вместе со своей частью. Но семья его была еще здесь. Зоя с матерью, вопреки всем советам и желаниям отца, решила остаться в городе. По их мнению, нельзя было бросить хозяйство на произвол судьбы, тем более что немцы, по общему отзыву, — культурные, просвещенные люди и конечно не станут обижать мирных жителей Энска. Стало быть, нечего их бояться. И мать с дочерью решили остаться хотя бы временно, пока не уложат и не вывезут всего своего имущества.

В один из вечеров Карл Гольд шел проведать их, а кстати и поделиться событиям последних дней. Немцы уже взорвали мост на реке и подступили к городской заставе. Утром несколько прусских улан показались на площади, с часа на час надо было ожидать вторжения неприятеля в город.
Карл шел, по обыкновению сильно прихрамывая на правую ногу. Продольная морщинка залегла между его черными бровями и лицо приобрело какую-то несвойственную ему угрюмость. Он думал о немцах, своих единоплеменниках, думал о Зое, о том, что если понадобится защитить девушку, то он, Карл Гольд, отдаст за нее жизнь. В его кармане на всякий случай лежал браунинг.

А над угрюмой головой Карла безмятежно сияло млечным сиянием вечернее небо. Кое-где загорались звезды. Таинственно-прихотливыми силуэтами стояли ряды лип на бульваре, бросавшие на аллею тень.
Карл доковылял до конца бульвара, вышел на площадь и свернул в переулок. Вот и казармы местного крошечного гарнизона, теперь оставленные частью. Только в квартире фельдшера, там, где белеет среди сада здание приемного покоя, в темной ночной зелени светился огонь.
"Теперь уже десять, — подумал Карл, и у них пьют чай. И это очень кстати: по крайней мере застану дома Зою. Надо же когда-нибудь договориться с ней".
С этими мыслями Карл направился через сад к крыльцу.
Внезапно тихий смех и шепот в кустах привлекли его внимание.
"Неужели Зоя? Но с кем же она?"

Карл не долго стоял раздумывая — тревога взяла свое. Нагнувшись и втянув голову в плечи, он пополз к тому месту, где раздавались голоса. При свете луны можно было довольно далеко различать предметы. И то, что увидел Карл, бросило его сначала в жар, потом в холод.

Зоя сидела на скамье, запрокинув голову кверху и прислонившись теменем к стволу векового каштана. Её глаза особенно ярко сияли при свете луны; улыбка раскрывала губы. Около неё сидел Стась Вишневский, племянник городского ксендза, приехавший на каникулы из киевского университета, красивый, обаятельный поляк, с начала весны вскруживший всем местным дамам и барышням головы. Одна рука Стася обвивала талью Зои, другая сжимала её руки.

— Ты любишь меня? — горячо нашептывал Стась девушке. — Ты любишь меня?... А я не смел надеяться... О, Зоя, моя Зоя! Как счастлив я, как бесконечно счастлив с тобой! Ведь я думал до сих пор, что моя Зоя всецело занята своим женихом, этим красивым хромым поэтом, который...

— Молчи, молчи! Не произноси мне этого имени, Стасик, любимый мой! Мне противно подумать о нем. Когда-то, будучи чуть ли не ребенком, я увлеклась его глазами, его талантом, но теперь, когда вы... когда ты... когда я всецело принадлежу моему Стасю, могу ли я еще думать о ком ни...

Зоя не договорила, потому что губы Вишневского прильнули к её рту и зажали его.

Карл, видевший и слышавший все от слова до слова, заскрипел зубами. Его рука конвульсивно стиснула рукоятку револьвера, другая сама собой сжалась в кулак. Он уже торжествовал при одной мысли о том, что сейчас оба — и Стась, и Зоя — будут лежать бездыханными трупами у его ног. Это опьяняло его, наполняя сладким и злобным удовлетворением его оскорбленную душу. Он уже вытащил револьвер и спокойно прицелился в целующуюся пару.

И вдруг иная мысль прожгла его мозг. В сущности разве принесет ему удовлетворение смерть Зои и её избранника, — о этого слишком мало. Разве может он, совершая казнь этих двоих, указать им мотив, руководящий его отплатой, особенно ей, Зое, которой он так слепо верил и на которую надеялся, как на самого себя? Да, он любил эту статную, рослую Зою, любил её ярко выраженную славянскую красоту, её милую беспечность и ребячливую веселость. Но теперь, сейчас он ненавидел ее, эту Зою, погубившую все его надежды, насмеявшуюся над ним.

О, он сумеет жестоко отмстить и ей, и этому мальчишке, укравшему у него её любовь, и упиться своей местью во всякое время. Смерть — слишком большая роскошь для них. А пока, пока...

И Карл весь дрожал от ненависти, бешенства и злобы.

Окончание рассказа: az.lib.ru/c/charskaja_l_a/text_1090.shtml

Отсюда: vk.com/wall-215751580_3291

@темы: текст, Сборники, ссылки, Чарская, Рассказы, Свои, не бойтесь!, История

---

Любопытно

[silent-gluk]

А вам какие произведения Чарской больше нравятся - исторические или из современной ей жизни?.. Мне, пожалуй, "современные". Только не "патриотически-злободневные" о Первой мировой...

@темы: вопрос, Чарская

---

Любопытно

[silent-gluk]

ЧТО ЕЛИ СТО ЛЕТ НАЗАД ИЛИ ЕДА В КНИГАХ ЧАРСКОЙ

Волшебная сказка.

" — Обедать! — лаконически бросил Иван Яковлевич, успевший уже сменить свой служебный выходной сюртук на домашний старенький пиджак, порыжевший от времени, и вся семья разместилась вокруг круглого стола, очень бедно, но чисто сервированного.
Шурка внесла дымящуюся миску с горячими щами и поставила ее на стол. Тетя Таша — сковородку с хорошо промасленной гречневой кашей. Надя, севшая между теткой и братом, не притронулась ни к тому, ни к другому, в то время как все остальные члены семьи, кроме тети Таши разве, с аппетитом уничтожали обед.
— В чем дело? Почему ты не ешь? — утирая губы салфеткой, осведомился Иван Яковлевич у средней дочери, — и почему надута опять? А?
— Я никогда не ем щей и каши, — брезгливо глядя на поставленную ей теткой тарелку, произнесла Надя.
— Не ешь щей и каши? А что же ты изволишь кушать, позволь спросить? Рябчики и фазаны, пломбиры да кремы разные? А? — снова закипая гневом, хмурясь, спросил Иван Яковлевич.
Надя молчала.
— У нас в институте... — начала, было, уже робея, девочка.
— Э, матушка, о чем вспомнила! Теперь институтские замашки пора бросить и мысли о разных яствах тоже. А вот я слышал, ты сейчас сказала, что служить хочешь, так это дельно. Умные речи приятно и слушать. Конечно, в служанки я тебя не пущу, а если портнихе понадобится девочка для посылок и мелкой работы, тогда — другое дело. Отдам без всякого колебания".

Отец Нади почти цитирует Маяковского про рябчики и ананасы, хотя действие происходит чуть раньше. Приведём несколько рецептов, которыми могла бы воспользоваться семья Таировых, чтобы поесть пломбиров и кремов всяких. А также рецепт гречневой размазни, которую они едят в реальности, а не на картинках.

Источники: книга "Подарок молодым хозяйкам" Е.Молоховец и "Журнал для хозяек", 1912 подписной год.

Отсюда: vk.com/wall-215751580_3289

По ссылке: карикатура на буржуев (с подписью про ананасы и рябчиков), рецепт кислых щей, гречневой каши-размазни, крема сливочного, пломбира, рябчиков

@темы: ссылки, Реалии, Чарская, Волшебная сказка, Цитаты

---

Любопытно

[silent-gluk]

А как вы относитесь к финалу "Дели-акыз"? Меня он раздражает, пожалуй, больше всех финалов у Чарской. Даже смерти персонажей такого чувства неправильности не вызывают...

@темы: Дели-акыз, Чарская

---

Любопытно

[silent-gluk]

ЧТО ЕЛИ СТО ЛЕТ НАЗАД ИЛИ ЕДА В КНИГАХ ЧАРСКОЙ

Ради семьи.

"А кругом звенел своим летним звоном ее любимец сад. Жужжали пчелы, пели стрекозы, чиликали птицы, порхая между ветвями старых яблонь и лип. В узкое отверстие входа заглядывало ласковое солнце, и из шалашика, любимого места Кати, куда она приходила мечтать, грезить, а иногда и спать, можно было видеть наливавшиеся в последней стадии назревания сочные яблоки, словно алой кровью пропитанные ягоды красной смородины и играющий изумрудными огнями сквозь тонкую пленку кожицы дозревающий на солнце крыжовник.

Одним общим ласковым взглядом черные глазки девочки обняли родную ее сердцу картину, и она быстро вскочила на ноги.
- Телеграмму привез? Давай, давай!

Выхватив из рук Ефрема депешу, она с быстротою, так свойственной ее резвым четырнадцатилетним ножкам, птицей метнулась мимо него и помчалась к крыльцу, мелькая красным ситцем платья между деревьями и кустами.
- Ма-моч-ка, те-ле-грам-ма! - кричала она из сада, без тени тревоги на оживленном, загорелом как у цыганки лице.
- От Андрюши из Венеции... Верно, приедет скоро!.. Траляляля! Траляляля! Приедет наш Андрюшенька, приедет, - запела Катя.

Последняя фраза прозвучала уже на пороге крошечной террасы, где Юлия Николаевна Басланова, хозяйка маленькой усадьбы "Яблоньки", сидела за чисткой крыжовника для варенья.

Склонив седеющую голову с добрыми глазами, такими же черными, как у Кати, но далеко не такими жизнерадостными, как у той, она вооруженной ножницами рукой тщательно подстригала мохнатую бородку на каждой ягоде, вынимая их из корзины, и отбрасывала очищенный крыжовник на большое блюдо, стоявшее перед нею на столе.

Ей помогала старшая дочь, семнадцатилетняя девушка с поэтичной головкой блондинки и серьезным лицом, в котором большой неожиданностью являлся энергичный склад тонких сжатых губ, придававший некоторую суровость всему ее хрупкому облику".

А вот какое варенье получится, когда Баслановы дочистят таким тщательным образом крыжовник:

Царское варенье (из книги Сергея Голицына "Тайна старого Радуля" dzen.ru/a/ZKVdBgeZfh8FbfCW).

Нам понадобится: килограмм крупных ягод зелёного, слегка недозрелого крыжовника. 1,5 килограмма сахарного песка, 300-400 грамм очищенных грецких орехов, 10-15 листьев вишни и два стакана воды. 30 граммов крепкого алкоголя (лучше коньяк).

Собрать крыжовник, перебрать, отделить хвостики, помыть, затем немного обсушить. Ножом (небольшим) сделать надрезы в ягодах крыжовника и выбрать из них семена. Затем в каждую ягодку нужно аккуратно положить кусочек грецкого ореха, если крыжовник крупный, то это будет четвертинка орешка.

Сложить подготовленный крыжовник в тазик, сбрызнуть водкой или коньяком и оставить в холодном месте (можно в холодильнике) на два часа.

В это время промыть листья вишни и вскипятить их в кастрюльке с двумя стаканами воды. Оставить остывать. Можно процедить воду, а при желании можно варить варенье с листьями вишни, для дополнительного аромата.

В тазик для варки варенья высыпать сахарный песок, залить его отваром вишнёвых листьев и варить сироп, затем в него высыпать подготовленные ягоды, довести до кипения и выключить огонь.
Во время остывания, ягоды и орехи пропитываются сиропом, затем надо в два-три приёма доварить варенье до готовности, и разложить по банкам.

И варенье из крыжовника от няни Пушкина: www.culture.ru/materials/255861/5-receptov-vare...

Отсюда: vk.com/wall-215751580_3279

@темы: ссылки, Реалии, Чарская, Ради семьи

---

Любопытно

[silent-gluk]

А что вы думаете об экранизациях произведений Чарской?..

@темы: фильм, вопрос, мнение о фильме, Чарская

---

Любопытно

[silent-gluk]

ЧТО ЕЛИ СТО ЛЕТ НАЗАД ИЛИ ЕДА В КНИГАХ ЧАРСКОЙ

Цель достигнута.

"У Екатерининского сквера получаю неожиданно такой здоровый толчок в спину, что если бы не поддержавшая меня вовремя Ольга, я бы, без всякого сомнения, упала на землю. Перед нами, как из-под земли, вырастает высокая фигура болгарки.

- Скажы, пожалусти, гдэ тут яды есты? - гудит она на всю площадь.
- Яды? - переглядываясь между собою, недоумеваем мы.
- Яды, собственно говоря, продаются в аптеке, - соображает, наконец, Боря Коршунов. - Но без рецепта врача их не дают.

- Вам, верно, лекарство надо? - делает догадку Федя.
- Милая коллега, вы больны? - тревожно осведомляется всем сочувствующая Маруся.

- Яды, яды где есты? - вопит еще громче болгарка и, неожиданно наклонившись к сугробу, хватает горсточку снега и запихивает его себе в рот. - Вот яды, вот яды! - лепечет она, ударяя себя в грудь по привычке.
- Есть она хочет! - вдруг догадывается Береговой. - Эй, братушка, "Шуми, Марица" (популярный болгарский гимн), если вам есть хочется, то надо идти в кухмистерскую. Вот и мы туда идем.

- Нет, - вдруг неожиданно звенит своим тонким сопрано Ксения, - не в кухмистерскую, нет: ко мне все идемте. Я вас угощу сегодня обедом. Вы разрешите, да?
- Великосветская девица, я соглашаюсь, - изрек первым Боб и отвесил низкий реверанс.

- Послушайте, однако, откуда вы достанете столько провианта на всю братию? - заинтересовалась я.
- Ах, только соглашайтесь, господа, обед будет.

Разумеется, и речи не может быть об отказе.

Ксения живет по-княжески у своей богатой тетки.
Роскошная квартира, чудная обстановка, изысканные блюда за обедом, сама хозяйка, обаятельно любезная светская женщина, - всего этого достаточно, чтобы все мы чувствовали себя немного стесненно.

Когда подали артишоки, Боб долго смотрел на них с таким видом, точно перед ним лежало морское чудище, и вдруг решительно заявил, к всеобщему ужасу, что он подобного "фрукта" не решится отведать никогда в жизни".

Публикуем рецепт артишоков из старинной поваренной книги Елены Молоховец (1917 год), чтобы вы тоже поужасались, как Боб Денисов.

Отсюда: vk.com/wall-215751580_3273 (рецепт артишоков по ссылке)

@темы: текст, ссылки, Цель достигнута, Чарская, Цитаты

---

Любопытно

[silent-gluk]

А какие-нибудь рукописи Чарской сохранились? А где?

@темы: вопрос, Чарская

---

Читатели "Задушевного слова" о книгах Чарской

[silent-gluk]

"Минск.

Милые подруги по журналу! Читая повести Л.А.Чарской, я полюбила ее самое и думаю, что она такая же хорошая. Как вам кажется? Я очень жалею, что живу не в Петербурге и не могу с ней познакомиться. Я думаю, что когда кончу гимназию, съезжу к ней. Люблю я ее за повести, так хорошо написанные ею.

Валя Мириамова."

Отсюда: vk.com/wall-215751580_3271

@темы: ссылки, мнение о книге, Чарская, Задушевное слово

---

Любопытно

[silent-gluk]

ЧТО ЕЛИ СТО ЛЕТ НАЗАД ИЛИ ЕДА В КНИГАХ ЧАРСКОЙ

Даже киплинговский слонёнок интересовался, «что ест на обед крокодил?» Тем более нам стоит поинтересоваться, что же ели люди в дореволюционной России, Российской империи начала 20 века, и нам подскажут это описания еды на страницах повестей и рассказов Лидии Чарской и сами герои, с удовольствием поедающие разнообразные блюда. Конечно, это не Гоголь по степени богатства описаний, зато тут есть многие приметы ушедшего времени…

Что на обед у Киры-счастливчика, какое варенье варят в своем поместье Баслановы, какие пансионерские лакомства добывают себе и классу Принц и Серёжа, герои «Первых товарищей», что предлагает для богато выглядящего стола купить Граня Лоранский (а не эти вот сухарики с грошовой колбасой) и какую эту самую колбасу с ливером тащит в чулан наказанной Леночке Икониной добросердечный Толя…

Весь октябрь, месяц урожая и вкусных запасов – заглядываем в тарелки наших любимых героев, узнаём секреты питания обывателей начала прошлого столетия.
Бонусом – рецепты из дамских старинных журналов и поваренных книг (вдруг у вас получится сварить суп-потафю?).

Отсюда: vk.com/wall-215751580_3266

@темы: ссылки, Реалии, Чарская, Первые товарищи

---

Любопытно

[silent-gluk]

В.В.Пономарёва. КАК В «ИНСТИТУТАХ БЛАГОРОДНЫХ ДЕВИЦ» РЕШАЛИ ПРОБЛЕМУ «ПИЩЕВОГО ДОВОЛЬСТВИЯ»

В.В. Пономарева, МГУ имени М.В.Ломоносова, исторический факультет, Москва

Закрытые институты Ведомства учреждений императрицы Марии, привилегированные учебные заведения, предназначенные преимущественно для дворянского сословия, положили начало системе женского образования в России и оказали большое влияние на все типы русской женской школы. Несмотря на это, они остаются недостаточно изученными в отечественной историографии. Статья основана на изучении широкого круга источников, в том числе впервые вводимых в научный оборот.

Мариинские институты были интернатами, поэтому администрации Мариинского ведомства приходилось, помимо учебных, решать множество других проблем хозяйственного, медицинского, санитарно-гигиенического и пр. характера. Мариинские институты существовали более 150 лет, они пережили значительную трансформацию, стараясь воспитывать своих питомиц в соответствии с требованиями меняющегося времени. Особенно значительные перемены в жизни институтов происходили в 60-е гг. XIX века, в эпоху Великих реформ. С развитием естественных наук, прежде всего органической химии, в обществе начинает формироваться научное представление о рациональном питании. В традиционном обществе считалось достаточным, чтобы ребенок был сыт, теперь же пища воспринимается как сложное органическое вещество, элементы которого играют свою роль в развитии и функционировании организма подростков. В Мариинском ведомстве стремились так организовать «пищевое довольствие» воспитанниц, чтобы оно согласовывалось бы с требованиями врачей, но, в то же время, соответствовало бы финансовым возможностям Ведомства, на балансе которого находилось множество учебно-благотворительных заведений и приходилось соблюдать режим строгой экономии. В статье рассматривается, какими способами в институтах второй половины XIX в. налаживался контроль за качеством провизии и ее приготовлением, как удалось добиться улучшения качества пищи, дается представление о продуктах, которые использовались на институтской кухне, приводятся примеры, как удачного хозяйствования, так и недостатки в организации питания.

В конце XIX века в Мариинском ведомстве начинается серьезная работа по разработке научной основы питания, составляется сбалансированная диета для подростков, с обоснованием необходимого числа калорий, норм потребления белков, жиров, углеводов и т.п. Проведение в жизнь составленной программы оказалось чрезвычайно трудным даже в привилегированных учебных заведениях, находившихся под покровительством царской фамилии. С началом Первой мировой войны задуманные преобразования были прерваны.

Самыми привилегированными женскими учебными заведениями Российской империи являлись институты Ведомства учреждений императрицы Марии (так наз. «институты благородных девиц»). Мариинские институты являлись закрытыми учебными заведениями, в стенах которых учащиеся проживали круглосуточно. Это определяло круг задач, которые стояли перед администрацией Ведомства, одной из самых важных среди них было обеспечение воспитанниц качественным питанием.

Пища патриархального общества: конец эпохи
Для лучшего управления институтами в 1855 г. был принят Устав женских учебных заведений Ведомства учреждений имп. Марии, который предписывал, что «пища воспитанниц должна быть свежая, простая и в достаточном количестве», для завтрака и ужина следует готовить не более двух блюд, а в обед - три блюда. Утром и вечером должен подаваться чай или молоко, а в южных институтах - фрукты [Устав ... 1884, гл. IV. § 86]. Таким образом, директива относительно «пищевого довольствия» в Уставе ограничивалась указанием числа блюд и такими неконкретными характеристиками, как «свежесть, простота и достаточное количество», то есть речь шла, прежде всего и преимущественно, об одной задаче - утолении голода.

В середине XIX века наступала эпоха «пробуждения естествознания», повлиявшего, по мнению К.А. Тимирязева, «на общий склад мышления» современников [Тимирязев, 1939, с. 144]. Теоретические выкладки ученых еще не трансформировались в практические рекомендации: Ю.Ф. Либих, изобретатель знаменитой «печи Либиха» (аппарата для сжигания органических веществ), лишь в 1842 г. издал свой труд «Органическая химия в ее применении к физиологии и патологии», стимулировавший изучение физиологической ценности компонентов продуктов питания. С 1850-х гг. труды Либиха и его последователей переводились на русский язык. Постепенно начинало меняться отношение к пище, рассматриваемой отныне не только с точки зрения сытности, вкуса и свежести, но как сложное органическое вещество, каждый из элементов которого играет свою роль в функционировании организма человека. Как это происходило, можно проследить по документам Ведомства учреждений императрицы Марии.

Все большее участие в повседневной жизни Мариинских заведений стали принимать врачи, что, в частности, нашло отражение в циркуляре 1857 г., который предписывал врачам «вменить в обязанность время от времени осматривать самую пищу за завтраком и обедом», а также составлять ведомости с расписанием блюд [Устав ... 1884, с. 27]. Классные дамы должны были внушать своим подопечным, что пища «не есть лакомство, которое можно вкушать или оставлять по произволу, но что принятие пищи есть важнейшая обязанность самосохранения и питание подчинено определенным законам, нарушение коих влечет за собою расстройство здоровья. <...> человеку постоянно нужна пища твердая и жидкая, животная и растительная, исключительное же употребление того или другого ее вида сопряжено с явным вредом» [Материалы ... 1857, с. 22, § 25].

С начала 1860-х гг. «пищевое довольствие» институтов постоянно служило предметом обсуждения в Мариинском ведомстве. Здесь пытались выработать повседневное меню, которое, с одной стороны, соответствовало нормам питания, рекомендованным наукой и, с другой, не превышало бы финансовые возможности. Решение этой задачи было делом нелегким, ведь в институтах, как и других заведениях Ведомства, соблюдался режим строгой экономии, поскольку денег на содержание огромного числа людей (в начале XX века на попечении всех благотворительных и учебных заведений Ведомства находилось около 800 тыс. человек [Всеподданнейший ... 1913, с. 66]) постоянно не хватало.

Организация контроля за «пищевым довольствием» в институтах
Был принят целый комплекс мер для усиления контроля за качеством провизии и приготовляемой пищи. С 1861 г. по личному распоряжению Александра II почетные опекуны при посещении Мариинских заведений обращали «особое внимание на пищу». «Время от времени проверять и сравнивать между заведениями пищу воспитанниц» были обязаны также члены Попечительных советов [РГИА. Ф. 759. Оп. 22. Д. 1527. Л. 1-2. 1866 г.]. В губернские институты приезжали ревизоры из Петербурга, проверявшие, помимо прочего, качество продуктов, порядок их приготовления, «реестр блюд». Подобные ревизии отнюдь не были формальными, о чем свидетельствуют отчеты. Ревизор, посетивший институт в Полтаве, писал, что здесь «стол для воспитанниц приготовляется разнообразный, всегда из свежих припасов лучшего качества, что для Полтавского института весьма легко при существовании своих огородов» [РГИА. Ф. 759. Оп. 22. Д. 804. Л. 80 об., 105. 18621863 гг.]. Чиновник, посетивший казанский Родионовский институт, отмечал, что при его предыдущем визите «пища была удовлетворительной», теперь же дело обстояло иначе: воспитанницы голодали, а классным дамам «отпускались <...> улучшенные порции и даже другие блюда», доставляемые продукты «обходились значительно дороже, чем для других учебных заведений Казани». Отметив «дурное качество продуктов, недостаточную величину порций и небрежное приготовление кушаньев», ревизор возмущенно добавлял: «В институте не приготовлялась даже шинкованная капуста!» [РГИА. Ф. 759. Оп. 97. Д. 39. Л. 6 об.-7. 1882 г.]. (Именно в это время в Родионовском институте менялся управленческий состав, и небрежное отношение к пище воспитанниц могло быть связано с этим обстоятельством.)

В самих институтах устанавливался порядок, который должен был содействовать улучшению стола: меню составлялось на неделю вперед, его утверждал медицинский инспектор, а готовые блюда осматривал институтский врач [РГИА. Ф. 759. Оп. 23. Д. 186. Л. 4 об.-5]. С 1867 г. в столовых на всеобщее обозрение вывешивали «недельный реестр блюд», и три воспитанницы из старших классов по очереди ежедневно должны были проверять этот реестр, выводить количество необходимой провизии и сверять с наличным количеством на кухне, присутствовать при изготовлении блюд и подаче их на стол. Это предписание не всегда можно было реализовать в полной мере. Так, в Патриотическом институте воспитанницы «при отпуске к столу» провизии не присутствовали; в Елизаветинском также выполнялась лишь часть работы - девочки не ходили в кухню, так как она была «отделена холодным коридором», и проверку на кухне производили дежурные классные дамы [ЦГИА. Ф. 6. Оп. 1. Д 440. Л. 5-7]. Рассказ о таких визитах содержится в автобиографической повести Лидии Чарской (Л.А. Воронова, в замужестве Чурилова, популярнейшая писательница конца XIX - начала XX в., писала под псевдонимом «Лидия Чарская». Окончила Павловский институт в 1893 г.), и он представляет собой взгляд «с другой стороны»: «в кухню ходили каждое утро по три дежурные воспитанницы осматривать провизию - чтобы приучаться к роли будущих хозяек. Эта обязанность была особенно приятной, так как мы выносили из кухни всевозможные вкусные вещи вроде наструганного кусочками сырого мяса, которое охотно ели с солью и хлебом, или горячих картофелин, а порой <...> приносили оттуда кочерыжки от кочней капусты, репу, брюкву и морковь» [Чарская, 2007, с. 267].

«Денежки любят счет, а хлеб - меру»
В институтских документах то и дело встречаются упоминания об отклонениях от предписанных правил из-за нехватки денег. Так, в московском училище ордена св. Екатерины на завтрак вместо двух блюд давали одно, «что происходило от существующей дороговизны на съестные припасы». В отчете указывалось, что в институте подавались «поутру в 8 часов чай и 1/4 фунта белого хлеба, в 12 завтрак из одного блюда, обед в 4 часа из трех, а в большие праздники из четырех блюд, в 8 часов ужин из 1 блюда, с 1/4 фунта белого хлеба, зимой и осенью утром чай, а весной и летом молоко» [РГИА. Ф. 759. Оп. 22. Д. 895. Л. 6-6 об. 1862 г.].

Для урегулирования расходов определялись нормы, которые не следовало превышать. В 1867 г. была принята «Нормальная табель для блюд», изменявшая их количество: за завтраком и обедом полагалось одно, за обедом три блюда и чай -два раза в день. Пища, согласно табели, разделялась на две категории: ежедневную и праздничную, указывались ее составные части, определялось точное количество припасов, необходимое для их приготовления, устанавливался «высший предел дозволенного расхода». Однако постоянный рост цен приводил к постоянному перерасходу во всех институтах. В конце концов, было решено допустить перерасход до 500 р., лишь бы в институтах «не стеснялись» и не допускали «никаких сокращений в качестве и количестве главнейших припасов, каковы: говядина, молоко, масло и хлеб, с ущербом для питательности и вкуса пищи», но при этом следовало стараться «устранять все излишки, преимущественно в припасах второстепенных» [ЦГИА. Ф. 6. Оп. 1. Д. 71. Л. 24 об.-25. 1870 г.]. Суммы, отпускаемые на продовольствие, постепенно увеличивали, и все-таки средств недоставало. Помимо прочего, сильные колебания цен на продовольствие вызывали периодически повторявшиеся в стране неурожаи. Так, в 1891 г. резко увеличились расходы на провизию из-за недородов сразу во многих губерниях. Особенно это коснулось института в Нижнем Новгороде, где «ввиду постигшего <...> в том году неурожая, все продукты первой потребности значительно вздорожали», особенно подорожал хлеб. Крестьяне были вынуждены распродавать скот, и потому ожидалось в будущем значительное повышение цен на мясо [РГИА. Ф. 759. Оп. 10. Д. 394. Л. 36].

Недостаточный объем суточного питания из-за ограниченного бюджета отмечался не раз. Так, врач варшавского Александро-Мариинского института в своем отчете заявил, что хотя «гигиеническая сторона» удовлетворительна, а также, согласно проведенным им лично опытам «процентное соответствие составных частей пищи благоприятно», порции слишком малы, воспитанницы недоедают [Медицинский ... 1897, с. 17]. С другой стороны, при обследовании воспитанниц Ксениинского института (Петербург) врачи констатировали, что те из них, кто проводил лето на казенной даче, «по сравнению с отпущенными к родителям или родственникам, выросли на 9% и прибавились в весе на 25% более сверстниц, живших у себя дома» [Медицинский ... 1899, с. 69]. Такая разница могла быть связана не только с добротной организацией питания, но и с тем, что контингент воспитанниц Ксениинского института (как, впрочем, и большинства столичных институтов) составляли дети «недостаточных» родителей.

Для сокращения расходов обсуждались разные способы закупок и заготовок провизии: «с торгов», «по подрядам», «хозяйственным способом». В Нижегородском Мариинском институте выгоднее оказалось закупать продукты на рынке, «сухие продукты» впрок во время знаменитой Макарьевской Нижегородской ярмарки, а варенье, соленье, маринады заготавливались «на весь год» в основном собственными силами [ЦАНО. Ф. 565. Оп. 461. Д. 541. Л. 16]. При заключении подряда купцы должны были поставлять в определенные сроки оговоренное количество провизии по фиксированным ценам. Обстоятельно оговаривалось качество закупок: ржаная обдирная мука мелкого размола -«не залежалая, не затхлая и без всякого постороннего запаха», яйца - «совершенно свежие, нележалые настолько, что болтаются», калачи и французский хлеб - «свежие и хорошо испеченые, не подгорелые, без запаха и из муки 1 сорта» [ГАТО. Ф. 118. Оп. 43. Д. 31. Л. 3-3 об.]. Решения, принимавшиеся по продовольственным закупкам, контроль за ними являлись важной и непростой стороной работы институтского начальства.

Представление о продуктах, которые использовались при приготовлении кушаний в институтах, дают, к примеру, отчеты о закупках Елизаветинского института (Петербург) у местных купцов: мясо 1 и 2 сорта, телятина, куры парнью, солонина, ветчина, сало говяжье, вырезка из филея, сосиски 1 сорта, котлеты телячьи, легкое и печенка телячья, мозги телячьи и бычячьи, ножки телячьи, языки соленые; картофель, репчатый лук, соленые огурцы, капуста свежая белая кочанная и красная, рубленая белая и полубелая, петрушка, морковь, свекла, порей, репа, клюква, горчица сарептская, брюква, перец, лавровый лист, миндаль, изюм, чернослив, хрен, мята, тмин; макароны, вермишель; вязига, снетки сушеные, простые и шетландские селедки; варенья из черной смородины и малиновое; грибы белые сушеные, рыжики соленые, капорцы и оливки, шаптала2, яблоки, дули3, черника и груши сушеные, саго; молоко цельное и снятое, сливки, творог, сметана, масло чухонское4, мызное5 и русское; сыр белый; яйца; гречневая крупа, перловая, манная, пшенная, рисовая; горох, соль, солод, масло подсолнечное. «Булочный мастер Мюллер» поставлял хлебобулочные изделия: булки польские, французские; хлеб пеклеванный, сухари, сдобный крендель; дрожжи, мука крупичатая, ржаная, обыкновенная, картофельная [ЦГИА. Ф. 6. Оп. 1. Д. 71. Л. 25 об .-26. 1870 г.].

Во многих институтах старались улучшить стол своих питомиц, соблюдая при этом режим экономии, заводили собственное подсобное хозяйство: разбивали огороды, строили теплицы и даже оранжереи, открывали хлебопекарни, держали коров; подготавливаясь к зиме, заполняли ледники, погреба и кладовые на зиму провизией, шинковали и квасили капусту, делали соленья и маринады, варили варенья. Об этих признаках рачительного ведения хозяйства то и дело встречаются упоминания в документах, особенно с конца XIX в.: отличное молоко собственной фермы и домашний квас Оренбургского института отмечают врачи [Медицинский ... 1897, с. 124], собственных коров заводят в Иркутском институте (ведь в тех местах, «особенно зимой», невозможно было достать хорошего парного молока) [Исторический ... 1896, с. 43]; о покупке очередной коровы для своего молочного хозяйства сообщает Тамбовский институт [ГАТО. Ф. 118. Оп. 65. Д. 44. Л. 47. 1912 г.], «теплые и вкусные булочки» к чаю из собственной пекарни вспоминает спустя годы воспитанница Харьковского института [Морозова, 2001, с. 399], и т.д.

2 Сушеные абрикосы или персики.

3 Сорт груши.

4 Соленое сливочное масло.

5 Высококачественное масло, сбитое из сметаны.

О качестве и количестве: новые черты продовольственного вопроса
Развитие городской жизни, необходимость кормить одновременно значительные массы людей, требовали новой организации производства пищи, а затем и формирования пищевой индустрии. В обиход все больше входит консервированная еда разного вида, в том числе и «мясной бульон в плитках», и мясной экстракт. Подобные предложения производители делали и Мариинскому ведомству, однако его врачи заключили, что подобный продукт является «суррогатом свежего мясного отвара, где нельзя иметь свежую говядину, как в походах, во время войны, на дальних мореплаваниях, на кораблях и проч.», а в институтах надлежало использовать только свежий [РГИА. Ф. 759.Оп. 22. Д. 2309. Л. 46-47 об. 1874 г.]. Все чаще среди закупаемой провизии горожанам попадались фальсификаты, и поэтому с конца XIX в. открывают специальные химические лаборатории для проверки состава пищевых продуктов [Шерстнева, 2012, с. 203-205]. Подобной возможностью могли воспользоваться, прежде всего, столичные институты. Так, Мариинский институт (Петербург) отправил фунт чухонского масла для проверки «на присутствие примеси постороннего жира или сала (маргарина)» и образцы воды. Лабораторное заключение, полученное в ответ, содержит описание произведенной химической реакции и вывод: примесей в масле не содержится, в образцах воды тифозных и кишечных палочек нет [ЦГИА. Ф. 414. Оп. 3. Д. 669. Л. 1-17. 1890, 1905 гг.].

Чуть ли не промышленные масштабы приобретало приготовление пищи в двух самых крупных институтах, Николаевских Сиротских в Москве и Петербурге. В 1860-е гг. численность воспитанниц в них составляла более 800 человек в каждом [Монографии ... 1878, с. 130, 360], затем число вакансий было уменьшено, но, тем не менее, хозяйство Сиротских институтов оставалось чрезмерно большим. Неудивительно, что местное начальство, врачи и контролеры отмечали недостатки организации питания «громадного числа лиц, получающих пищевое довольствие из кухни»: «в некоторых случаях не соблюдаются приемы и способы, как требуется рецептами», не хватает времени и рабочих рук. На стол нередко подавалась остывающая еда, ведь «приходится огромное количество заранее начинать готовить» [ЦГИА. Ф. 10. Оп. 1. Д. 6548. Л. 66-67 об. 1914 г.]; к 12-часовому завтраку следовало приготовить «до 510 бифштексов, или котлет; жарение начинается почти с 9 1/2 час., смрад стелется по всему зданию, зажаренное сохраняется в духовых печах, перегорает или подсыхает настолько, что теряет вкус» [Медицинский ... 1899, с. 28]. Понятно было, что следует менять не только рецептуру блюд в соответствии с современными требованиями, но и технологию их приготовления.

Институтская пища: оценки современников
В воспоминаниях первой половины XIX в. институтский стол практически единодушно оценивался крайне низко: качество блюд, их однообразие, величина порций - все вызывало нарекания. Эти негативные оценки нельзя распространять на весь период существования институтов. В организации питания Мариинских женских учебных заведений постепенно, хотя и очень медленно, удавалось добиваться перемен, о чем свидетельствуют сами институтки. Приведем подборку воспоминаний конца 1850-х - начала 1860-х гг.: «нельзя сказать, чтобы дети голодали, их кормили достаточно, но грубо и крайне однообразно» (Павловский институт, Петербург) [Лухманова, 1903, с. 63]; «кормили нас отлично: помещик Брехов <...> подарил ему [институту] подгородный хутор, постоянно доставлявший к столу овощи, молочные и другие продукты, даже разные варенья и соленья» (Мариинский институт, Нижний Новгород) [Балобанова, 1913, с. 58]; «некоторые находили его [обед] не только плохим, но и отвратительным, и нередко отказывались от того или иного блюда, уступая свою долю менее требовательным подругам, но на самом деле тут была немалая доля преувеличения: провизия была свежая и обед приготовлен достаточно хорошо и чисто, и в недовольстве воспитанниц обедом несомненно играла немалую роль традиционная привычка пренебрегать казенщиной», хотя «обед был голоден»: слишком малы порции (Николаевский Сиротский институт, Москва) [Васильева, 1903, с. 163-164]; старая институтка, посетив свою alma mater, «нашла там огромную перемену»: она убедилась, что «пища воспитанниц была несравненно лучше той, которой мы пользовались» (Смольный) [Угличанинова, 1900, с. 143].

Один и тот же обед, приготовленный для сот-ни-другой едоков, не может понравиться всем одинаково - это недостижимая задача. Не случайно классным дамам полагалось следить, как ведут себя их подопечные за столом: почему кто-то из них не ест, «происходит ли это от прихоти, каприза, от надежды иметь свое кушанье и питье, от болезни, или от инстинктуального отвращения.

Прихоть и каприз надобно побеждать убеждением, да они и сами пройдут от голода <...> вопреки естественному отвращению заставлять что-нибудь есть и пить и своим примером доказывать, что какое-нибудь кушанье или питье хорошо, -физиологически неправильно и смешно; что одному здорово и приятно, то другому может быть отвратительно и вредно, иногда в высшей степени» [Мазанов, 1899, с. 215]. Эти здравые соображения подкрепляет свидетельство институтки: «Стол в Смольном был всегда приготовлен, конечно, из, безусловно, свежей провизии и был довольно разнообразен, но прост и грубоват. Я была очень неприхотлива на пищу и ела все, лишь бы блюдо, как бы просто оно ни было приготовлено, было состряпано из свежей провизии и вкусно», а вот ее «избалованная» сестра «многих вещей совсем не ела. Пироги с мясом ела, с рыбой и капустой не ела. Если в ее тарелку с супом нечаянно попадала какая-нибудь зелень, например, укроп, то она уже этого не ела ни за что <...> Баловство было настолько безобразно и непонятно, что этому трудно даже поверить со стороны» [Ешевская, 2001, с. 358].

Правила институтов предписывали, что «родственникам <...> не дозволяется приносить детям съестное копченое, соленое и т.п.» [Правила ... 1887, с. 60-61], но эти запреты втихомолку нарушались. Кроме того, девочки и сами изыскивали способы добывать лакомства контрабандой: например, договаривались с прислугой и посылали тайком в лавку за «кусочками», накупить паточных леденцов, замороженных яблок, медовых пряников, колбасы - каждого лакомства «на пятачок» [Гарулли, 1901, с. 41-42]; институтки разных поколений любили, утащив из столовой черный хлеб, подсушить его на печке и, посыпав солью, угощаться этим отнюдь не изысканным кушаньем. Все «нетабельные» яства, полученные не в казенной обстановке столовой, а тем более, добытые под страхом наказания, были особенно соблазнительны.

Разработка научной основы питания в Мариинском ведомстве
В 1890-х гг. комиссия Мариинского ведомства, основываясь на современных научных разработках, начала новый этап обсуждения «лучшей постановки питания в закрытых учебных заведениях Ведомства». Члены комиссии признали, что существовавший на то время «режим пищевого довольствия» в институтах «сложился скорее под влиянием экономических соображений, чем на основании требований гигиены»: в кушаньях недостаточно животных белков и жиров (не более 40 г на одну воспитанницу), блюда однообразны и приготовлены недостаточно вкусно [РГИА. Ф. 759. Оп. 24. Д. 768. Л. 1-3 об.]. В то же время институтки нуждаются в нормальном питании, которое «является одним из непременных условий физического и духовного развития», так как подростки «находятся в периоде роста и развития телесных сил» и притом выполняют «усиленный умственный труд, доходящий в старших классах по 10-11 часов в сутки» [Основы ... 1913, с. 6] (илл. 1).

В ходе работы комиссия пришла к выводу, что воспитанницам ежесуточно требуется 118 г белков (мяса), 56 г жиров, 500 г. крахмалов (хлеба, сахара и мучнистых веществ). Однако поскольку последние имеют значительный объем, то «для большего комфорта желудка» следует увеличить количество жиров до 100 г и уменьшить количество крахмалов до 375-400 г. При этом, по мнению членов комиссии, «точное выполнение этих норм особенно важно в закрытых заведениях, где воспитывающиеся подвергаются принудительному питанию, так как не имеют средств приобретать то, что не достает в их питании, подобно питающимся вне заведений» [РГИА. Ф. 759. Оп. 24. Д. 768. Л. 1-3 об. 1902-1904 гг. Курсив документа. - В.П.] (илл. 2). Работа в то время не была завершена, а выводы комиссии не нашли своего воплощения: началась русско-японская война, затем грянула Первая русская революция, и Ведомству, у которого прибавилось забот, катастрофически недоставало денег.

Спустя годы, уже в 1913 г., публикуя в отдельной монографии свои окончательные выводы, комиссия Ведомства составила уточненные «весовые и физиологические раскладки пищевого довольствия» для институтов. Ссылаясь на изыскания «профессоров Мюнхенской академии», которыми были разработаны нормы количества пищи, «необходимого для правильного питания среднего здорового организма при средней работе», специалисты пришли к выводу, что институткам в день следовало получать в среднем 2,980 калорий (2,800-3,036), в том числе белков от 102 до 129 г, в среднем 117; жиров от 65 до 100, в среднем 79; углеводов от 343 до 453, в среднем 400 [Основы ... 1913, с. 22] (илл. 3, 4). (По мнению других экспертов, использование наработок немецких ученых для собственных нужд требовало корректировки. Так, врач-гигиенист А.С. Вирениус полагал, что русские учащиеся «требуют и по телесной организации, и по климатическим условиям пищи более питательной, чем германская», а институтская пища и без того «страдает недостаточным количеством белков, особенно животных, слишком малым отношением жиров, но удовлетворяет разве количеством углеводов» [Вирениус, 1894, с. 27].)

Общие сведения, приводимые в изданной Ведомством монографии, дополнялись конкретными указаниями: предлагалось одинаковое для всех институтов расписание (8 утра - чай, 12 -завтрак, 5 - обед, 8 - чай); на довольствие одной воспитанницы устанавливалось в среднем 59 коп. в день; прилагались подробные ежедневные меню, составлявшиеся из расписанных на отдельных карточках блюд, всего 180 наименований. Вскоре стали поступать отзывы на новые разработки: институты просили предоставить им больше свободы в выборе меню, поскольку местные условия делали выполнение их слишком сложным или даже невозможным (например, снетки и корюшка в Керчи), или из-за особой нелюбви детей к отдельным блюдам (суп-пюре из репы, кисель квасной, кулебяка с морковью и т.п.), из-за трудоемкости приготовления и «излишней прихотливости» (груши в мадере, дичь и т.п.) [РГИА. Ф. 759. Оп. 97. Д. 132. Л. 29-71. 1914 г.]. Начиналось обсуждение практического применения предписаний ведомственной комиссии.

Заключение
На протяжении второй половины XIX века в организации питания, как и в устройстве медицинской помощи и санитарно-гигиенической части Мариинских институтов [Пономарева, 2013; Пономарева, 2014] происходили кардинальные изменения. Это было связано как с происходившей перестройкой социально-экономической жизни Российской империи в эпоху Великих реформ, так и с развитием естественнонаучных знаний. Стремясь улучшить «пищевое довольствие» в женских институтах Ведомства, администрация постепенно ужесточала принятые нормы, вводила многоступенный контроль за качеством и количеством продовольствия и приготовляемой из него пищи. Делу мешали и объективные, и субъективные причины: несмотря на привилегированное положение институтов, их бюджет был ограничен, и приходилось соблюдать режим строгой экономии, а кроме того, не везде эффективно или добросовестно действовало местное начальство.

Начавшееся с конца XIX в. реформирование «пищевого довольствия», основанное на современных достижениях науки, так и не было реализовано. Очередная попытка реформ была предпринята в тот год, когда Российская империя вступила в Первую мировую войну, положившую конец ее существованию. Работа по созданию научно обоснованной концепции питания подростков и воплощение ее в жизнь была успешно продолжена уже в годы советской власти (комедийные сцены на этот сюжет из фильма Э. Климова «Добро пожаловать, или посторонним вход воспрещен» (1964) сразу вспомнит старшее поколение).

Благодарность

Автор выражает свою благодарность Вере Зубковой, разместившей в интернете фотоальбом «К 100-летнему юбилею московского училища ордена св. Екатерины. 1903» из своего семейного архива.

Список сокращений

ГАТО - Государственный архив Тамбовской области.

РГИА - Российский государственный Исторический архив (Петербург).

ЦАНО - Центральный архив Новгородской области.

ЦГИА - Центральный государственный Исторический архив (Петербург).

Библиография

Балобанова Е. Пятьдесят лет назад. Воспоминания институтки. СПб., 1913.

Васильева А. Дома и в институте. Из воспоминания конца 50-х и начала 60-х годов // Русская школа. 1903. № 7/8. C. 144-178.

Вирениус А.С. Школьный отдел на Первой всероссийской гигиенической выставке 1893 г. СПб., 1894. Всеподданнейший отчет по Ведомству учреждений имп. Марии за 1911 г СПб., 1913.

Гарулли В. Институтские воспоминания и стихотворения. Нежин, 1901.

Ешевская А.С. Воспоминания о Смольном. 1871-1876 гг. // Российский архив. М., 2001.

Звягинцев Е.А., Бернашевский З.Г. Века и труд людей. Книга для классного чтения по истории, отечествове-дению и географии. М., 1913. С. 181. Исторический очерк деятельности Иркутского института имп. Николая I. Иркутск, 1896. C. 352-372.

Лухманова Н.А. Двадцать лет назад (из институтской жизни). М., 1903.

Мазанов П. Полтавский институт благородных девиц. 1818-1898. Полтава, 1899.

Материалы для инструкции классным дамам. СПб., 1857.

Медицинский отчет по Ведомству учреждений имп. Марии за 1894-1895 гг. СПб., 1897. Медицинский отчет по Ведомству учреждений имп. Марии за 1896-1897 гг. СПб., 1899. Монографии учреждений Ведомства имп. Марии. 18281878. СПб., 1878.

Морозова Т.Г. В институте благородных девиц // Институтки. Воспоминания воспитанниц институтов благородных девиц. М., 2001. C. 393-505. Основы пищевого довольствия воспитанниц в институтах и пансионах при женских гимназиях Ведомства учреждений императрицы Марии. СПб., 1913. Пономарева В.В. Роль закрытых женских институтов Мариинского ведомства в установлении новых норм повседневной гигиены (вторая половина XIX - начало XX в.) // Вестник Московского университета. Серия XXIII. Антропология. 2013. № 2. C. 124-136. Пономарева В.В. Медико-социальные условия повседневной жизни закрытых институтов Мариинского ведомства (вторая половина XIX - начало XX в.) // Вестник Московского университета. Серия XXIII. Антропология. 2014. № 1. C. 17-29.

Правила поведения воспитанниц Николаевского Саратовского института // Тимофеев В. 50-летие С.-Петербургского Николаевского Сиротского института 18371887 гг. Исторический очерк. СПб., 1887. Тимирязев К.А. Сочинения: В 10 т. Т. 8. М., 1939. Угличанинова М.С. Воспоминания воспитанницы Смольного монастыря сороковых годов // Русский вестник. 1900. № IX. C. 437-446.

Устав женских учебных заведений Ведомства учреждений имп. Марии, выс. утв. 30 авг. 1855 г. СПб., 1884. Чарская Л. Начало жизни. М., 2007. Шерстнева Е.В. Законодательное регламентирование контроля качества продуктов питания в России в начале XX в. // Бюллетень нац. научно-иссл. института общественного здоровья им. Н.А. Семашко. 2012. № 51. C. 203-205.

Контактная информация:

Пономарева Варвара Витальевна: e-mail: [email protected].

Отсюда: vk.com/@-215751580-vvponomareva-kak-v-instituta...

@темы: ссылки, Реалии, За что?, Чарская, Люда Влассовская

---

Любопытно

[silent-gluk]

Кстати об институте у Бруштейн.

Случайно ли преподающий Закон Божий католичкам ксендз Олехнович внешне столь непредставителен? Нельзя сказать, что это общая черта всех священников у Бруштейн - есть вполне себе впечатляющий ксендз Недзвецкий... Так вот, не специально ли выбрали в преподаватели Закона Божьего католичкам того, кто "поплоше"? Бруштейн упоминает угнетение поляков (запрет на польский язык в институте и т.д.). Правда, кто преподавал Закон Божий православным - не описано вообще (и вообще, православные священники как-то не упоминаются).

@темы: Бруштейн, Реалии

---

Портреты в романах Лидии Чарской

[silent-gluk]

"Во власти золота"

"Граня был миниатюрен и строен, как девушка; те же огненно-рыжие волосы, как у сестры, только с более крупными кудрями, обрамляли нежный белый лоб юноши; большие синие глаза, немного вызывающие и гордые, настоящие глаза общего баловня, зорко и насмешливо поглядывали из-под тонких темных бровей...".

Отсюда: vk.com/wall-215751580_3256

@темы: ссылки, Чарская, Во власти золота, Цитаты

---

Любопытно

[silent-gluk]

А вы замечали - у Чарской учителя и вообще взрослые могут быть хорошими или плохими, относиться к ним могут по-разному, но священник (преподающий Закон Божий) - непременно добр и всеми обожаем?..

Это отголосок институтского опыта самой Чарской или в то время священники могли описываться только так?..

Впрочем, даже у Бруштейн - совсем другое время, другой институт, да и другое отношение к этому всему - ксендз, преподающий Закон Божий в институте (в отличие от ксендза Недзвецкого) - хоть и некрасив, но, по крайней мере, добр и понимающ.

@темы: Бруштейн, Реалии, Чарская

---

Любопытно

[silent-gluk]

"Школьные годы в старой России"

Одна из самых запоминающихся сцен на уроке - разрешение конфликта учителя и ученицы и один из самых памятных образов преподавателя у Чарской - учитель словесности Терпимов. Русская словесность - таков был предмет в институтах и гимназиях, который теперь называют литературой. Проходили историю и теорию словесности. В этот курс также входила логика.

"Люда Влассовская".
"Наконец, к великому нашему волнению, большая перемена кончилась, и давно ожидаемый звонок возвестил начало урока русской словесности.
Мы притихли... Сердца наши забили тревогу... Все взгляды обратились на дверь...

Она отворилась, и Терпимов, исхудавший и побледневший до неузнаваемости, с забинтованной рукой, покоившейся на черной перевязке, вошел в класс.

Едкое чувство жалости защемило мне сердце... Непрошеные слезы обожгли глаза... Никогда еще это длинное, носастое лицо не казалось мне таким милым и симпатичным...

Я оглянулась на Марусю... Она сидела ни жива ни мертва на своем месте... Ее лицо подергивалось нервной судорогой...

— Я не могу! Не могу! — вдруг воплем вырвалось из ее груди, и, прежде чем кто-либо мог сообразить, опомниться и удержать ее, она стрелою кинулась к кафедре, упала на колени перед учителем, схватила обеими руками его здоровую руку и в один миг покрыла ее всю поцелуями, смешанными со слезами.

— Бедный monsieur Терпимов! — лепетала она сквозь рыдания. — Никогда... никогда... больше... ничего подобного!.. Простите меня... злую... недобрую... Христа ради... простите... Пусть меня выключают... Только вы-то простите... снимите камень с души... пожалуйста... Ведь я покоя себе не найду, если...
Она задыхалась... Рыдания, не успевшие вырваться наружу, клокотали в горле, мешая ей говорить.

Терпимов был тронут до глубины души порывом девочки. Его обычная робость мгновенно исчезла. Он положил здоровую руку на склоненную перед ним золотисто-рыжую головку и произнес ласково, почти отечески нежно:
— Полно, госпожа Запольская, успокойтесь. Что было, то прошло... А кто старое помянет, тому глаз вон... Я очень рад, что успел уговорить княгиню простить вас... и вы останетесь с подругами и еще вдоволь порадуете меня вашими успехами! Простите и вы... если можно... Я был неправ во многом, — обратился он смущенно ко всему классу.

— Бог простит! — послышались в ответ с задних скамеек расчувствовавшиеся голоса, и из карманов потянулись платки, послышались всхлипывания и сморкания...

Маруся все еще стояла у кафедры. Но теперь лицо ее алело румянцем, глаза сияли таким светом, что радостно было смотреть на нее.

— Смотрите, mesdam'очки, смотрите, — зашептала со своего места восторженная Милка, — Краснушка теперь точно святая! Смотрите!
— Это искупление! — торжественно произнесла Танюша Петровская и почему-то осенила себя крестным знамением.

С последней скамьи неожиданно поднялась Нора и, выйдя из "промежутка" скамеек, подошла к Марусе.
— Запольская, — произнесла она отчетливо и громко, — дайте мне пожать вашу руку. Вы поступили благородно!

Класс замер от ожидания, глядя на обеих девочек, непримиримых врагов.
Вот-вот, казалось нам, побледнеет от гнева лицо Краснушки, и гордая Нора отойдет с носом!

Но ничего подобного не случилось. Напротив... На глазах всего класса Запольская положила в бледную, изящную руку Норы свои, не утерявшие еще обычной красноты, как у всех подростков, пальчики и произнесла восторженно и пылко:

— Охотно, Трахтенберг, я подаю вам мою руку, потому что, сознаюсь, вы во многом были правы!.. — И к довершению удивления, обе девушки обнялись и поцеловались тут же перед учительскою кафедрою.

Это был удивительный, совсем особенный урок русской словесности, который когда-либо давался в институтских стенах. Многие из нас долго не забудут его... И учитель, и ученицы, точно желая вознаградить себя за долгие томительные часы вражды, ненависти и злобы, теперь старались отличиться, кто как мог. Самые слабые выучили урок на 12 и отвечали без запинки. Терпимов, воодушевленный и обласканный добрым отношением к нему девочек, с неподражаемым искусством прочел лермонтовского "Мцыри", поднимая в нас целые бури восторга".

О том, как преподавалась русская словесность в женских гимназиях, подробно можно прочитать в книге Н.Ф.Шубкина, гимназического учителя из Барнаула в 1911-1915 гг. - vk.com/doc146990166_680418662?hash=hmQ5n6Fcaal0...

О преподавании русского языка и словесности в высших классах гимназии кратко изложил Василий Водовозов: az.lib.ru/w/wodowozow_w_i/text_1856_o_prepodava... , vk.com/doc146990166_680418653?hash=CwndiXD6oDDT... - муж той самой Елизаветы Водовозовой, ученицы Смольного института, автора воспоминаний "На заре жизни".

Современное исследование о преподавании этого предмета и его содержании с примерами в конце 19 века -
Хиринская Е.В. ОБРАЗОВАТЕЛЬНЫЕ ПРОГРАММЫ ПРЕПОДАВАНИЯ РУССКОЙ СЛОВЕСНОСТИ В ИСТОРИИ ГИМНАЗИЧЕСКОГО ОБУЧЕНИЯ (ВТОРАЯ ПОЛОВИНА XIX ВЕКА) - vk.com/doc146990166_680418786?hash=NAqZZ6d5SiuD...

Отсюда: vk.com/wall-215751580_3243

@темы: текст, ссылки, Реалии, Чарская, Люда Влассовская, Цитаты

---

Любопытно

[silent-gluk]

Любопытно, как отличаются описанные выпускные экзамены у той же Чарской, скажем, и у Лухмановой - у последней разве что кому какой билет, заранее неизвестно. А ведь один и тот же институт.

Интересно, когда выпускные экзамены стали "настоящими"?..

@темы: Реалии, Чарская, Лухманова

---

Любопытно

[silent-gluk]

Сборник сказок Лидии Чарской "Дневник Русалочки" (2024) недавно вышел в издательстве "ОЛМА, Просвещение-Союз".

Посмотрите, какая красота появилась! И некоторые сказки Чарской впервые переизданы в этом роскошном сборнике, например те, которые выходили в сборниках рассказов и сказок у издателя В.Губинского. Книга большого формата, с мелованными страницами, с множеством цветных иллюстраций из оригиналов (раскрашены специально для нового издания), а также картин художников.
Завершающей статьёй в книге идёт "Профанация стыда", педагогический очерк писательницы, также впервые напечатанный после революции.

"В одном томе впервые сошлись добрые сказки для девочек, опубликованные ранее в семи книгах русской писательницы Лидии Чарской (1875–1937) — в том числе в знаменитом сборнике «Сказки голубой феи». Сочинения Лидии Чарской буквально околдовали несколько поколений русских детей: в начале XX века она была единственной «властительницей дум» юных читательниц, по популярности едва ли не превзошедшей Пушкина. В ее волшебных историях, героями которых становились сказочные существа — короли, феи и злые волшебники, было все: девичья дружба, душевные разговоры, первые влюбленности, романтика, сентиментальность и маленькие трагедии".

Купить: www.wildberries.ru/catalog/234409005/detail.asp...

Отсюда: vk.com/wall-215751580_3221

@темы: Сборники, ссылки, библиография, Сказки, Чарская

---

Любопытно

[silent-gluk]

Любопытно, как различаются две части "Девочек" Лухмановой. Интересно, не были ли они отдельными произведениями?..

@темы: вопрос, Лухманова

---

Любопытно

[silent-gluk]

"Школьные годы в старой России"

Экзамены ученицы сдавали и переходя из класса в класс, и оканчивая полный курс института. Различалось количество их, и сами предметы были разными в разные годы обучения. Наша нерадивая Наденька Таирова сдаёт в своём пятом классе (примерный возраст 13-14 лет) 8 экзаменов. Провалы у неё - в половине из них, по арифметике, немецкому и русскому языкам. А вот и история, русская и общая...

"Волшебная сказка".
"Вздрогнув всем телом, Надя быстро поднимается и идет к зеленому столу. На сукне лежат раскинутые красивым веером экзаменационные билеты. Тонкая трепещущая детская рука протягивается к ближайшему.

— Помяни, Господи, царя Давида и всю кротость его... — шепчет Надя обычную школьную молитву, помогающую, по убеждению институток, во всех страшных и трудных случаях жизни, и левой рукой незаметно крестится под пелеринкой в то время, как правая уже несет неведомый билет.

— Господи, помоги, чтобы из первого десятка, из первого, из первого... — одними губами беззвучно шевелит Надя и, вспыхнув до ушей, переворачивает к себе лицевой стороной билет.

— Пятнадцатый... — говорит как будто не она сама, а кто-то иной, чужим незнакомым голосом. Пятнадцатый... все кончено... она пропала!.. В билете стоит: по древней истории — Перикл и украшения Афин; по русской — Иоанн III, его княжение. Про Перикла Надя помнит кое-что, совсем смутно, и вот это-то обстоятельство бесспорно погубит дело.

Может быть, кое-как еще выручит Иоанн? Она недавно читала про него в каком-то историческом романе. Правда, там больше описывались похождения какой-то цыганки-колдуньи, но было кое-что и про царя. Она, Надя, запомнила это "кое-что" и, может быть, сумеет рассказать экзаменаторам. Может быть, дело еще не так плохо обстоит; в сущности, и один из Иоаннов, которых так боялась Надя, выручит Перикла на этот раз.

— Помяни, Господи, царя Давида... — одними губами, побелевшими от волнения, лепечет Надя.
— Ну-с, госпожа Таирова, извольте начинать, — и глаза "Мишеньки" устремляются в лицо девочки пытливым вопрошающим взглядом. Он точно насквозь видит мысли своей ученицы и, вероятно, уже заранее уверен в неудовлетворительном ответе девочки.

Так не даст же она, Надя, ему торжествовать! Ни ему, Мишеньке, никому! Надо только быть храброй и смелой, как герцогиня Аделаида, как принцесса Изольда, как все те девушки, которых она так много знает и которым поклоняется в глубине души.

— Мы ждем. Итак, что вы можете сказать про Перикла? — спрашивает чужой преподаватель-ассистент, поднимая глаза на воспитанницу.
Надя густо краснеет, потом бледнеет сразу. Что-то словно ударяет ей в голову... Сердце стучит... руки стискиваются конвульсивно, зажав в пальцах смятую бумажку с номером билета.

— Перикл... Перикл... Он был... он был очень смелый... он был очень храбрый... и украшал Спарту... Нет, не Спарту, а Афины и носил на плечах хорошо задрапированный плащ... И греки ему за это поставили статую... — лепетала Надя, краснея снова до ушей, до корней волос и и до тонкой детской шеи.

— Хорошо-с, все это так, но слишком уж сжато. Необходимо указать пространнее заслуги Перикла перед Грецией, — звучит убийственно спокойно и совсем уже не в интересах Нади вопрос Звонковского, в то время как тонкая, все понимающая улыбка играет на его губах.
Надя молчит. На что она может указать? На какие заслуги Перикла? Ничего она не может указать, решительно ничего. Что она афинянка, что ли, что должна восторгаться заслугами перед родиной какого-то противного грека?

И Надя готова расплакаться от горя и острой ненависти не то к Периклу, не то к "Мишеньке", заставляющему ее так подробно заниматься делами Перикла. Она молчит, по-прежнему до боли, до судорог в пальцах, сжимая руки.

— Ну, в древней истории вы недостаточно, как видно, компетентны, госпожа Таирова. Перейдем к русской, — говорит снова чужой преподаватель-ассистент.

Словно гора падает с плеч Нади. Слава Богу, ей дают возможность поправиться по русской, если по древней провал, а она и не надеялась на такого рода снисхождение. Ну, роман про колдунью-цыганку, вывози! — проносится в ее голове, как птица, встрепенувшаяся мысль.

Девочка откашливается, поднимает глаза на экзаменующего и приступает к ответу. Теперь она говорит быстро-быстро, так и сыплет словами, извергая целый букет, целый фейерверк самых разнообразных событий из уст.

— Иоанн III был еще маленький, когда его мучили бояре. Потом он бросал кошек из окна... Потом людей давил на улице и при нем был пожар в Москве, и пришел Сильвестр и еще Адашев. А потом он созвал опричников, которые с песьими головами и метлами на седлах губили хороших людей из бояр и слушались одного Малюту Скуратова...

Речь Нади, вначале сбивчивая и отрывистая, делается все плавнее и последовательнее с каждой минутой. Упомянута Софья Палеолог и взятие Сибири. Кажется, все хорошо, по-видимому, идет. Так почему же с таким сожалением смотрит на нее начальница и с такой насмешкой "свой" преподаватель?

Смущенная на мгновение, она подбодряется, однако очень скоро и с новым жаром делает вслух открытие, что Иоанн III убил собственного сына в запальчивости и умер в муках раскаяния, видя призраки погубленных им людей.

Две молоденькие ассистентки-учительницы младших классов, не выдержав, фыркают в платки. Фыркает кто-то и из подруг там за спиною Нади, на партах. А у начальницы лицо делается таким страдающим и утомленным.

— Довольно, да довольно же, госпожа Таирова... — морщась, как от физической боли, говорит "Мишенька", повышая голос, — вы все перепутали... Мельком упоминаете про Иоанна III, а подробно рассказываете про Иоанна IV Грозного, про которого у вас в билете нет и помина. Простите, но вы совершенно не ознакомлены с предметом.

Такими знаниями я удовлетвориться не могу. — И, говоря это, Звонковский отыскивает в классном списке фамилий Надино имя и ставит против него в клеточке жирную двойку.

Пошатываясь, с подгибающимися коленями, Надя возвращается на свое место. В сознании мелькает одна только мысль:
"Все кончено... Она провалилась и будет исключена".

А это - иронический взгляд на институтские экзамены никогда не унывающей Тэффи: рассказ "Экзамены" ru.wikisource.org/wiki/Экзамены_(Тэффи)
"...Институтки на улицу не показываются, но всем и так известно, что именно в эти дни они пьют чернила и глотают апельсиновые косточки, за неимением под рукою более сильных ядов".

Отсюда: vk.com/wall-215751580_3213

По ссылке - иллюстрация к "Волшебной сказке" и обложка учебника Иловайского по истории.

@темы: текст, ссылки, Реалии, Чарская, Волшебная сказка, Цитаты